Нянюшка Ягг смерила его оценивающим взглядом с ног до головы или, скорее, с головы до ног.

— Ты же гном, — объявила она.

— Размер значения не имеет.

Нянюшка Ягг прикинула, как быть. Одна из ее коллег, известная своей застенчивостью и скромностью, сейчас вела себя, как эта самая… ну, в общем, словно та самая варварская королева, которая вечно заигрывала с мужчинами и принимала ванны из ослиного молока. А вторая ее подружка вообще вела себя очень странно и танцевала с мужчиной, хотя на самом деле не могла отличить одну ногу от другой. Нянюшка Ягг решила, что тоже имеет право хоть немного побыть самостоятельной женщиной.

— А танцевать ты умеешь? — устало спросила она.

— О да. Как насчет свидания?

— Сколько, по-твоему, мне лет? — вопросом на вопрос ответила нянюшка.

Казанунда задумался.

— Что ж, ладно, — наконец промолвил он. — Тогда, может, просто потанцуем?

Нянюшка вздохнула и взяла его за руку.

— Пошли.

Леди Хотелия Д'Авалия, спотыкаясь, плелась по коридору — одинокая тощая фигура в сложной арматуре корсета и длинной нижней юбке.

Она так и не поняла, что произошло. Сначала возникла эта ужасная женщина, потом нахлынуло ощущение невыразимого блаженства, а затем… она вдруг очнулась сидящей на ковре без платья. За всю свою скучную жизнь леди Хотелия посетила множество балов и потому знала, что бывают случаи, когда просыпаешься совсем без платья и в абсолютно незнакомых комнатах, но это обычно случалось уже после бала, и, по крайней мере, ты всегда отдаешь себе отчет, как именно ты там оказалась…

Придерживаясь за стену, она упорно ковыляла вперед. Ой кто-то поплатится…

Из-за поворота вдруг появилась какая-то фигура, беззаботно подбрасывающая индюшачью ножку одной рукой и ловящая ее другой.

— Ничего себе, — начала было леди Хотелия, — представляете, с меня кто-то… О…

Перед ней высилась затянутая в кожу фигура с повязкой на глазу и улыбкой безжалостного корсара.

— Ур-р-р-о-ул?

— Конечно хочу!

Ничего такого сложного в этих танцах нет, сказала себе матушка Ветровоск. Главное — двигаться в такт музыке.

Весьма помогало чтение мыслей партнера. Танец — вещь инстинктивная, особенно после того как вы миновали стадию, когда нужно постоянно пялиться вниз, чтобы знать, чем там заняты ваши ноги, — а ведьмы очень здорово умеют читать резонирующие инстинкты. Последовала недолгая борьба, это полковник попытался вести, но вскоре он покорился судьбе — отчасти перед лицом отчаянного нежелания матушки Ветровоск следовать за ним, но в основном из-за ее сапог.

Туфли леди Хотелии оказались ей малы. Кроме того, матушка испытывала к своим сапогам искреннюю привязанность. У них была сложная система железных застежек, а носки больше напоминали осадные тараны. И теперь, когда дело дошло до танцев, матушкины сапоги двигались исключительно туда, куда им хотелось.

Она попыталась направить своего беспомощного и частично покалеченного партнера в сторону нянюшки Ягг, которая к тому времени расчистила вокруг себя довольно обширное пространство. То, чего матушке удалось добиться с помощью двух фунтов подбитых гвоздями синкоп, нянюшка Ягг достигла всего-навсего благодаря своей груди.

Это была большая и опытная грудь, такая, которая не выносит никаких ограничений. Когда нянюшка Ягг опускалась вниз, грудь подпрыгивала вверх, стоило нянюшке крутануться вправо, как грудь упрямо забирала влево. Вдобавок ко всему ноги нянюшки независимо от темпа музыки исполняли какую-то сложную джигу; вот так и выходило, что, в то время как нянюшкино тело двигалось в ритме вальса, ее ноги выделывали кренделя, больше похожие на разудалый матросский танец. В результате всех этих эволюций ее партнер был вынужден танцевать в нескольких футах от нянюшки, а многие пары по соседству вообще прекратили танец, чтобы понаблюдать, не зашвырнут ли ее все нарастающие гармонические колебания на люстру. Матушка и ее беспомощный партнер прокружились мимо.

— Кончай выставляться, — прошипела матушка и снова сгинула в толпе.

— Это твоя подружка? — поинтересовался Казанунда.

— Она… — начала было нянюшка. Но тут оглушительно взревели трубы.

— По-моему, немного не в такт, — заметила она.

— Нет, это означает, что сейчас появится сам дюк, — пояснил Казанунда.

Оркестр смолк. Пары все как одна повернулись лицом к главной лестнице.

По ней величественно спускались две фигуры.

«Да, ничего не скажешь, он и впрямь выглядит этаким лощеным и симпатичным дьяволенком, — подумала нянюшка. — Все так, как говорила Эсме. По его внешнему виду ничего и не скажешь…»

А женщина…

…И это Лили Ветровоск?

Маски на женщине не было.

Добавь или убери морщинку тут, складочку там, но это была точная копия матушки Ветровоск.

Почти…

Нянюшка вдруг поймала себя на том, что пытается отыскать в толпе белого орла. Все головы были повернуты к лестнице, но одна из них уставилась туда так, будто ее взгляд был стальным прутом.

Лили Ветровоск была вся в белом. До сих пор нянюшка и не думала даже, что могут быть разные оттенки белого. Но теперь она это поняла. Белизна платья Лили Ветровоск как будто испускала сияние. У нянюшки возникло ощущение, что если бы вдруг погас свет, то платье Лили продолжало бы светиться. Невероятное, шикарное платье! Оно мерцало, у него были рукава с буфами, и все оно было отделано кружевами.

А выглядела Лили Ветровоск — нянюшке Ягг пришлось признать это — значительно моложе своих лет. Налицо та же комплекция и свойственный Ветровоскам прекрасный цвет лица, но все выглядело… менее изношенным.

«Если это следствие того, что ты плохая, — подумала нянюшка, — то даже чуточку жаль, что я упустила время. Можно было бы попробовать. Грехи — это смертоносный груз, но добродетели также верно ведут к смерти. Во всяком случае, по пятницам зло возвращается домой пораньше».

А вот глаза были одинаковыми. Где-то в генах Ветровосков затесался кусочек сапфира, причем очень настойчивый кусочек.

Дюк был невероятно красив. Впрочем, оно и понятно. Он был весь в черном. Даже его глаза были в черном.

Нянюшка вынырнула на поверхность и начала проталкиваться через толпу к матушке Ветровоск.

— Эсме!

Она схватила матушку за руку.

— Эсме!

— Гм-м.

Нянюшка вдруг сообразила, что толпа зашевелилась, расступаясь будто море и открывая дорожку, которая вела от лестницы к «дювану» в дальнем конце зала.

Костяшки пальцев матушки Ветровоск были так же белы, как и ее платье.

— Эсме! Что происходит? Что ты делаешь! — спросила нянюшка.

— Пытаюсь… остановить… сказку, — ответила матушка.

— А что делает она!

— Позволяет… происходить… событиям!

Толпа тем временем струилась мимо них. Это движение казалось каким-то неосознанным, инстинктивным. Как будто коридор образовывался сам собой.

Принц медленно двинулся вперед по дорожке. За спиной Лили в воздухе колыхались какие-то тени, казалось, будто за