В начале этой книги объяснялось, что каперство заключалось в нанесении ущерба морской торговле враждебной державы и что эта деятельность отнюдь не разоряла капитанов корсарских судов, равно как владельцев судов и лиц, их снаряжавших.

В июле 1696 года Людовик XIV объявил де Пуанти особые условия, при которых он был согласен принять участие в походе. Присутствие короля за спиной барона проливает свет на все последующие события. Кроме того, этот исторический эпизод дает нам представление о нравах того времени.

Итак, французское правительство намеревалось передать де Пуанти суда в хорошем состоянии, «со всем снаряжением, снастями, такелажем, якорями, пушками и огневыми припасами, достаточными для девятимесячного плавания», а также выделить морских офицеров и матросов для экипажей означенных судов, причем барон обязан был выплачивать им жалованье и обеспечивать пищевым довольствием из своего кармана. Что касается солдат десантных войск, то король сохранял за ними казенное жалованье, а кормить их должен был де Пуанти. Барона это вполне устраивало.

Добыча распределялась следующим образом. Пятая часть отчислялась королю. Офицерам и экипажам судов совокупно причиталась десятина от чистой прибыли после вычета всех расходов (эти расходы входили в десятину, полагавшуюся главе экспедиции) – при условии, что доход не превысит миллиона ливров. Сверх этого миллиона, им полагалась лишь тридцатая часть. Ну а все остальное после возмещения накладных трат предназначалось, как во всех операциях подобного рода, вкладчикам «товарищества», снарядившего поход. Таким образом, «король-солнце» Людовик XIV предоставлял барону собрать начальный капитал, львиную долю прибыли от которого он намеревался забрать себе.

Для этой цели барон связался с генеральным казначеем Ванолем, человеком оборотистым и обладавшим обширными связями. «Едва мы оповестили о будущем предприятии, – писал де Пуанти, – как у Ваноля не стало отбою от охотников вложить в него деньги, и весьма скоро нам пришлось начать отказывать желающим, ибо мы положили себе набрать некую сумму, которую не желали превышать».

Два месяца спустя, однако, Ваноль известил барона, что вкладчики забеспокоились начавшимися разговорами о замирении с испанцами (мирная конференция была назначена на май 1697 года). Соответственно, надо было торопиться, ведь заинтересованным лицам было обещано ощутимое приумножение капитала. Кстати, акционеры хотели бы знать, как именно будут употреблены их деньги и чем конкретно намерена заниматься экспедиция.

– Добывать галионы, – коротко ответил Пуанти. – Мы обратим на пользу королю то, что флибустьеры обращали лишь к своей выгоде.

Последняя часть фразы была заведомой клеветой: флибустьеры (по крайней мере те, что прикрывались жалованной грамотой) всегда отчисляли королю положенную долю. Пуанти добавил, что уже сейчас, не дожидаясь готовности всей флотилии, он отрядил кавалера де Сен-Вандрия на фрегате «Марен» («Моряк») разведать ситуацию в Карибском море. Кавалер де Сен-Вандрий должен был передать губернатору Санто-Доминго Дюкасу королевский приказ – обеспечить подмогу прибывавшей из Франции экспедиции. Подмога должна была состоять из запасов провизии и кораблей с экипажами. Антильские экипажи могли, разумеется, состоять лишь из флибустьеров.

Таким образом, король, полтора десятилетия подряд преследовавший своенравную и недисциплинированную флибустьерскую вольницу, теперь повелел возобновить разбойный промысел в Вест-Индии – при условии, что во главе похода будет стоять человек, получивший его, государево, благоволение. Пуанти ощущал себя на коне (хотя стоял на капитанском мостике); знавшие его крутой нрав не сомневались, что он расправится с каждым, кто вздумает перечить ему.

Жан Дюкас, назначенный в 1691 году губернатором Санто-Доминго вместо Тарена де Кюсси (погибшего в предыдущем году в сражении с испанцами), писал к концу срока своего правления:

«Остров Тортуга являет собой недоступный утес, где торговли происходит едва на семь тысяч экю в год. Этот остров был первым французским владением, а засим сорок лет служил прибежищем флибустьерам. Сейчас же он ни на что не пригоден».

Если бы Дюкас строго выполнял все приказы и инструкции Версаля, Санто-Доминго ожидала бы та же участь. Частично картина напоминала Тортугу. Поселенцы, опутанные по рукам и ногам бредовыми ограничениями Вест-Индской компании, покидали остров, а флибустьерам приходилось всерьез опасаться за свою голову. Новый губернатор быстро оценил ситуацию. Дюкас не был ретивым чиновником, для которого важен лишь артикул устава, а там хоть трава не расти. Сам потомственный моряк, он питал слабость к флибустьерам и старался как мог покровительствовать им, одновременно пытаясь смягчить дикие проявления их необузданного нрава. В результате ему удалось, хотя и не полностью, остановить бегство морских добытчиков из французских антильских владений.

В начале января 1697 года он встретил прибывшего Сен-Вандрия; с первых же его слов Дюкас понял, что власти весьма рассчитывают на помощь и содействие оставшихся на Санто-Доминго флибустьеров.

– Приложу все старания! – обрадовался губернатор.

Выходило, что его политика получила косвенное одобрение самого государя.

4 марта ему доложили, что флотилия барона де Пуанти из пятнадцати кораблей прибыла накануне в бухту Кап-Франсе. Кавалер де Галифе, комендант тех мест, получил приказ достойно встретить сиятельного главу экспедиции. 6 марта барон посетил резиденцию Дюкаса на Санто-Доминго. Вот содержание состоявшейся между ними беседы.

Пуанти. Я вне себя от негодования! Меня обнадежили сообщением, что ваш остров даст мне по крайней мере две с половиной тысячи человек, а их оказалось всего восемьсот, среди коих я вижу черных рабов. Весьма странный оборот! Возможно, мне лучше не мешкая вернуться во Францию и доложить обо всем королю.

Дюкас. Я полагал, месье де Галифе сообщил вам, что, помимо этих восьмисот человек, рекрутированных среди обывателей колонии, для вашей экспедиции собрано моими стараниями шестьсот флибустьеров, находившихся в порту Пти-Гоав. Ежели вы отбудете сейчас, мне, безусловно, будет невозможно собрать их вторично. Я смог убедить их участвовать в вашей экспедиции, лишь обещав, что добыча будет разделена согласно их правилам, то есть подушно, вне зависимости от того, на каком судне они шли. Дело в том, что некоторые из них служили прежде на королевских судах, где получали весьма малое жалованье, и с тех пор остерегаются этой карьеры. Вы вольны думать об этих людях что угодно, но, коль скоро вы намерены употребить их в деле, вам следует знать, что они собой представляют, и соответственно обращаться с ними.

Де Пуанти позарез нужны флибустьеры, собственных сил у него явно недоставало. Поэтому он сразу же дает задний ход (в дальнейшем ему придется производить сей маневр неоднократно):

– Прекрасно. Передайте флибустьерам, что они не останутся на меня в обиде, ибо я намерен включить их в свою флотилию для многих походов. Даю слово, что добыча будет поделена согласно их обычаю, то есть подушно, наравне с экипажами королевских судов.