А Славу?

На первый взгляд его теперь можно бы и убить: кому он нужен, если счет у него общий с женой и распоряжение о переводе ценных бумаг в наличные сделано… Но смерть Славы вызовет неизбежные осложнения с полицией… Значит, если со Славой что-то и планируется, то он должен исчезнуть, а не погибнуть. К сожалению, одно не исключает другого…

Лидочка убрала за собой и заперла дверь в спальню.

Хоть ничего особенного она не нашла, настроение у Лидочки испортилось.

И тут ее потянуло в сон.

С Лидочкой такое бывало несколько раз в жизни. Когда было очень плохо и нервы уже отказывались служить, она засыпала. Так случилось, когда она узнала о смерти мамы…

Лидочка прошла к себе в комнату и на минутку прилегла. Только на минутку — очень уж разболелась голова.

И заснула.

И проснулась, как оказалось, через два часа от шума, криков и ругани внизу.

Несколько секунд она лежала, собираясь с мыслями, и чем более просыпалась, тем хуже становилось настроение.

Но делать нечего. Лидочка посмотрела на часы. Половина двенадцатого!

Лидочка вышла на лестничную площадку и посмотрела вниз.

В прихожей Геннадий отчитывал Славу:

— Чего ты не видел? Ты сам им помог! Наверное, всю ночь их собирал!

— Я не имею представления! — отказывался Слава. — И отстаньте от меня, наконец. Я не имею представления!

— Ну что ты прикажешь делать, Эдуард? — Геннадий обратился к своему хромому приятелю, который впервые пришел в дом Кошко.

— Ничего страшного еще не произошло, — сказал Эдуард Дмитриевич. — Не все потеряно.

— А вот и ты, Лидия Кирилловна! — воскликнул Геннадий, увидев Лидочку. — Где Кошки? Когда они сбежали?

Лидочка уже почти спустилась с лестницы и увидела, что дверь к Кошкам распахнута.

Еще несколько ступенек вниз, и стало видно, как уменьшились завалы барахла, добытого Кошками с таким трудом.

— Этого еще не хватало! — Геннадий был в бешенстве.

И тут Лидочка со всей очевидностью поняла, что Геннадий — не главный в этом тандеме.

— Успокойся, — сказал Эдуард. — Они промахнулись. Рейс «Аэрофлота» только в четыре. На семь утра они не успели.

— Что они — идиоты, на «Аэрофлоте» лететь! Да у них головы на плечах есть, — вмешалась Алла. — Они сейчас на «Бритиш Эйрлайнс» к Москве подлетают — и сразу на Петровку! Звони, чтобы их в Шереметьеве наши перехватили.

— Да помолчите, — брезгливо остановил их Эдуард Дмитриевич.

Лидочка только теперь разглядела местного вожака банды. Был он средних лет, с невыразительным чиновничьим лицом, одна нога короче другой — это было видно и на ходу, и даже когда он стоял, покосившись.

— Алла, — продолжал Эдуард, — мы с Геной смотаемся в Хитроу, времени у нас в обрез. А ты остаешься на кухне. Все попытки бунта на борту пресекаешь как хозяйка дома.

Алла непроизвольно ринулась за вождем.

Лидочка поняла, что сегодня Алла трусит куда сильнее прежнего. Бунт на борту разгорается, и неизвестно, куда бросаться, чтобы его подавить.

Дверь захлопнулась.

Удрученный Слава отправился к себе в кабинет, а Лидочка пошла на кухню. Алла бросилась за ней.

— Сейчас, Алла, вам самое время идти с повинной, — сказала Лидочка.

— Ты с ума сошла! — испугалась Алла. — Что я, буду в ихней тюрьме гнить?

— А чем их тюрьма хуже нашей?

— Так я же ихнего языка не знаю.

— Учителя пришлют. Потом вам знание иностранного языка пригодится.

— Нет, — решительно сказала Алла. — Там негритянки. А я их не выношу — очень воняют. А из нашей тюрьмы всегда отмажут.

Лидочка была у себя наверху, когда через три часа привезли беглецов.

Об их прибытии Лидочка догадалась по грохоту, вздохам и жалким голосам, доносившимся из прихожей.

Вечером она узнала об их поимке от Валентины, которая прибежала к ней пошептаться, так как все еще находилась в состоянии ужаса от провала всех жизненных планов.

Циничный Эдуард Дмитриевич оказался прав: Кошек погубила жадность, очередной приступ жадности, которую они называли бережливостью, разумным отношением к жизни и всякими другими красивыми словами.

Бежать они решили еще с вечера. Потому что не убежишь — тебя или убьют, или посадят.

Ночью они тихонько сложили в тюки и сумки самое необходимое. Так, чтобы можно унести в руках.

Говоря так, Валентина лукавила, потому что по мере приближения времени отъезда число тюков и сумок все увеличивалось. Как вызвать дешевое такси, Кошки знали. Они договорились с водителем, что тот остановится за четыре дома до их убежища. Постепенно они перетащили туда багаж. Было около семи, уже светло, но в доме никто их не хватился.

Кошки хотели одного: убраться как можно дальше от этой Англии и этого ихнего родственника. Дома, как уверяла Валентина, они бы в милицию не пошли — зачем с властями связываться? Кому и когда это приносило пользу?

До Хитроу они доехали часов в девять или чуть пораньше. Был рейс на Москву — английский рейс, десять сорок две. Но надо было платить на полную катушку, а «Аэрофлот» соглашался взять с них пятьдесят процентов, раз уж они сдают старые билеты. Оставались деньги на страшный перевес и надежда на то, что с соплеменников «Аэрофлот» за перевес не возьмет.

Кошкам надо было пройти паспортный контроль и укрыться в международной зоне, но на радостях они отложили переход — уж очень много времени оставалось до рейса, и им казалось, что за границей они будут слишком хорошо видны.

О бандитах они все время помнили, трепетали, но два чувства — бережливость и «авось» — заставили их держаться «Аэрофлота».

Эдуард все рассчитал точно. Бандиты приехали в Хитроу как раз в тот момент, когда с чувством внутреннего облегчения Кошки заняли очередь к стойке — оформлять билет и багаж. Причем Василий держал тележку с чемоданами и сумками, а Валентина за столбом караулила бесчисленные сумки.

Так что сначала бандиты взяли Валентину. Та чуть было не лишилась чувств, села на сумки и покорно ждала, пока Геннадий выводил из очереди Василия и катил его вместе с тележкой к жене.

Тут началось перетягивание каната. Кошки готовы были сдаться на милость победителей и вернуться на Вудфордж-роуд, но не раньше, чем им удастся вернуть хоть какие-нибудь деньги за билет.

В результате бандиты потерпели поражение — Эдуарду пришлось из своего кармана отстегнуть им половину стоимости билетов. Так что Валентина, рассказывая о своей эпопее, утешала себя тем, что с финансовой точки зрения матч Кошки — бандиты окончился вничью.

По дороге домой Кошки старались оправдываться и с гневом отвергали упреки в слабодушии и предательстве родственников. «Та ж воны не ридные нам, — уверяла Валентина. — Так, приймаки…»