Во время пятилетнего пребывания в Омане предпринял шесть путешествий по пустыне. В октябре 1946 г. впервые пересек Руб-эль-Хали: из Салалы в Мугхшин, что на южной границе пустыни; оттуда добрался до оазиса Лива, что на территории нынешних ОАЭ, и возвратился в Салалу.

В марте 1947 г. совершил переход из Салалы в йеменскую Мукаллу, что на побережье Аденского залива. В ноябре 1947 г. из Мукаллы проследовал в «страну саар», то есть в земли обитания самого закрытого в то время племени в Южной Аравии.

Затем пересек западные пески пустыни Руб-эль-Хали. Был арестован ваххабитами, на границе с Саудовской Аравией. После освобождения отправился на Оманское побережье. Познакомился по пути с оазисом Эль-Бурайми, Абу-Даби и Шарджей.

С ноября 1948 г. по апрель 1949 г. проживал в Бурайми. Бывал в горах Хаджар. Неоднократно участвовал в соколиной охоте, вместе с шейхом Заидом Аль Нахайаном, будущим основателем ОАЭ.

Оттуда перебрался в Оман. Посетил «страну дуру», то есть места проживания племени ал-дуру. Видел зыбучие пески в Умм-эль-Самиме, поглотившие, как ему рассказывали бедуины, многих неосторожных пастухов вместе с их стадами[678].

Последнее путешествие по землям Южной Аравии предпринял между ноябрем 1949 г. и мартом 1950 года. Хотел исследовать горный район Джабаль Ахдар, но властвовавший там в то время имам Мухаммад ибн ‘Абд Аллах ал-Халили не дал ему на то разрешение, и он покинул Оман.

Возвратился в Аравию только в 1977 г., и обнаружил, как вспоминал, что нефть очень изменила «Остров арабов», и уделы аравийцев, и их самих. Цель его путешествий по Аравии, как отмечал У. Тезигар, состояла в том, чтобы успеть «узреть и познать» те осколки Древнего мира, что сохранялись тогда в землях Южной Аравии. И сделать это до того, как их окончательно не поглотят пески и время.

Последние годы этот великий описатель Аравии прожил в Кении, в Маралале, вдали от цивилизации, шума машин и огней городов, жизнью кочевника, которая была ему по душе.

Именитый английский арабист Дж. Б. Келли отзывался об «Аравийских песках» Тезигера не иначе, как о величайшей «аравийской саге». Ставил его сочинение даже выше книг Чарльза Доути («Аравия Песчаная») и Т. Лоуренса («Семь столпов мудрости»).

Арабы Омана и земель нынешних ОАЭ помнят и уважают У. Тезигера. Объяснением тому – его желание познать их мир, обычаи и традиции. Бедуинами Омана и земель Аш-Шамал он искренне восхищался. Называл их людьми терпения и отваги, решимости и великодушия, щедрости и благородства. Жизнь кочевников, людей пустыни, считал невероятно тяжелой, доступной только для них самих. Иными словами, для тех, кто с детства приучен был пить солоноватую воду; есть хлеб, тронутый рукой песков, с «креветками пустыни», то есть с саранчой; спокойно переносить страшную жару и ослепляющий человека блеск песков на бескрайних просторах пустыни, без единого деревца вокруг и даже без облачка над головой.

Жить с бедуинами, сказывал Тезигер, можно только приняв их обычаи и познав их нравы, и следуя их правилам жизни. Пустыню он называл наитруднейшим для человека местом жительства на земле, но с наилучшими на ней людьми[679].

Сами же бедуины, по словам У. Тезигера и Ч. Доути, Луи дю Куре и Дж. Пэлгрева, величали пустыню «Садом Аллаха», а себя – его счастливыми обитателями. В пустыне только небо над головой, говорили они, да море песка под ногами. Только там человек наедине с Аллахом.

Лучшее, что есть у арабов Аравии, пришло из пустыни, писал Тезигер. В племенах, к слову , его именовали «любознательным Мубараком из Лондона». «Араб не терпит суеты, и осторожен по отношению к тем, кто ходит быстрыми шагами», – любил повторять Тезигер известную поговорку-поверье бедуинов в беседах с приезжавшими в Оман английскими специалистами. Араб Аравии, поучал он соотечественников, никогда и ни в чем не торопится. При принятии того или иного решения неизменно руководствуется присказкой-наставлением предков насчет того, что «за поспешностью следует, как правило, раскаяние», и «то, что наспех делается, недолго длится».

Бедуин, рассказывал У. Тезигер, делясь своим мнением о кочевниках, человек благородный, гордый и свободолюбивый. Свободу он ценит больше всего на свете. Горожан называет «узниками стен». По словам самого бедуина, он – человек совершенно свободный, с рождения и до смерти, от всех и вся, но только не от своего рода и племени. Им он предан беззаветно. Человек вне рода и племени, то есть вне их защиты и покровительства, становится изгоем (хали) – и «следы его на земле теряются».

Только кочевник, в чем абсолютно убеждены бедуины, и есть истинный араб, отмечал У. Тезигер. Ведь недаром в Аравии испокон веку говорят, пояснял он, что «всякий бедуин – араб», ибо рожден он в «колыбели арабов» – в аравийской пустыне. Но не всякий араб – бедуин.

Несмотря на бедность и крайнюю нужду, утверждал У. Тезигер, бедуин даже не подумает посягнуть на собственность того, кто путешествует по его землям, дабы познать их[680]. Слух о таких людях быстро разносится по всем уголкам пустыни, по стоянкам кочевников и караван-сараям. И везде их принимают тепло и радушно.

Отличительная черта бедуина, как следует из путевых заметок У. Тезигера и Ч. Доути, – это строгое соблюдение вырабатывавшихся веками правил и норм жизни в пустыне, известных как ‘асабийа. Мерило богатства бедуина – количество имеющихся у него верблюдов, лошадей и другого домашнего скота. Гордость бедуина – его родословная, сказания и предания племени о его предках. Страсть бедуина – оружие и лошадь. Одно из заслуживающих всяческой похвалы «правил поведения бедуинов в пустыне», унаследованных ими от их далеких предков, писал У. Тезигер, гласит, что со спутником в пути надлежит делить, и непременно поравну, все, что имеешь: воду и хлеб, финики и кофе, верблюжье мясо и табак.

Тех же правил, рассказывал У. Тезигер, придерживались и европейцы, долго прожившие в Аравии и хорошо познавшие бедуинов, их обычаи и нравы. Примером тому Джон Филби. Именно он, по словам У. Тезигера, высвободил его из-под ареста ваххабитов в Сулаийиле, заплатив им звонкой монетой. После чего препроводил до пределов с землями Аш-Шамал и, прощаясь, поделился с ним имевшимися у него в наличии деньгами, заявив, что оба они – «путники пустыни», и, по обычаю ее народа, все, что у них есть, должны делить между собой поровну.

Однажды, повествует У. Тезигер, будучи в пустыне, он повстречал у одного из становищ старца, истощенного и бедно одетого. Вскоре выяснилось, что человеком в своем племени он был именитым и даже некогда очень богатым, и что до нищеты довела его щедрость. Ибо кто бы не наведывался на становище его племени, кто бы не оказывался у его шатра, кто бы из путников не попадался ему на глаза во время перекочевок, по отношению ко всем им он проявлял «подвиги щедрости», как истинный рыцарь пустыни. Принимая гостя в жилище , непременно забивал не только овцу, но и верблюда, а сверх того устраивал еще и дийафу, то есть хлебосольное застолье, на котором гуляло все племя[681].