Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Перейти на страницу:
…И медленно в комнату вошел,
Покачиваясь и звеня,
В железных перьях большой орел…
Так медленно в комнату вошел
И замер около меня.
Камин зашипел и сразу погас,
Так глухо заворчал рояль.
Затянусь папиросой в последний раз
И больше ничего не жаль.
А может быть, еще вернусь назад,
Оттуда, куда летим?
Железные крылья свистят, свистят
И воздух стал голубым.
Поля, города и ленты рек,
Гранитные скалы, синий снег,
И кровь на снегу и снова снег,
Паденье и быстрый бег.
Сорвался и руки хватают тьму,
А сверху — глаза орла…
Там, в комнате, телу моему
Хорошо лежать у стола.
Август 1921
Ида Наппельбаум
Молитва
Н. Гумилеву
Ты правишь надменно, сурово и прямо.
Твой вздох — это буря. Твой голос — гроза.
Пусть запахом меда пропахнет та яма,
В которой зарыты косые глаза.
Пусть мертвые пальцы на ангельской лире,
Как прежде врезают свой пламенный след,
И пусть в Твоем царственном, сказочном мире
Он будет небесный, придворный поэт.
1921
Поминальное
Я напрасно ходила в болотном лесу,
Я напрасно искала на Лисьем Носу,
Ты холмом безымянным в лесу не поднялся,
И жасмином цветущим не стал —
Ты в пучину морскую стрелою ворвался,
Грозный смерч над собою поднял.
И содрогнулись горы, закричала сова,
И рябина упала вся в кровавых слезах,
Ты виновным ушел безо всякой вины,
И накрыла тебя у луны на глазах
Прибалтийская пена волны
Вся в брабантских твоих кружевах.
1985
Узел
В этом круглом, белом танцевальном зале
На полу еще паркетном и зеркальном
Янтари мои, как льдинки, грохотали
И, катясь гурьбою под столы и кресла, исчезали.
И тогда поэты весело и дружно
На паркет ложились — янтари искали,
Как ловцы таинственных жемчужин
В бездне моря счастье добывали.
И любимый наш Учитель падал на колено
И, мешая вместе и стихи, и прозу,
Сам с улыбкой гордой и всегда надменной
Мне янтарик каждый подавал, как розу.
А потом другое, страшное виденье.
В этом самом доме, в пестрой галерее
Обухом убило чье-то откровенье
О расстреле диком, всем на потрясенье.
Нет улыбки гордой и всегда надменной —
Это было, было в доме на Литейном
В мавританском стиле, богача Мурузи.
Но и то, другое, — тоже на Литейном,
В доме — саркофаге душам убиенным.
А колдунья-память эти два виденья
Завязала крепко в цепкий, вечный узел.
1990
Вера Лурье
На смерть Гумилева
1
«Никогда не увижу вас».
Я не верю в эти слова!
Разве солнечный свет погас,
Потемнела небес синева?
Но такой же, как все, этот день,
Только в церкви протяжней звонят,
И повисла черная тень.
Не увижу тот серый взгляд!
А последней зеленой весной
Он мимозу напомнил мне…
Подойду и открою окно:
От заката весь город в огне.
2
Слишком трудно идти по дороге,
Слишком трудно глядеть в облака,
В топкой глине запутались ноги,
Длинной плетью повисла рука.
Был он сильным, свободным и гордым,
И воздвиг он из мрамора дом,
Но не умер под той сикоморой,
Где Мария сидела с Христом.
Он прошел спокойно, угрюмо,
Поглядел в черноту небес.
И его последние думы
Знает только северный лес.
1921–1922
Осень
На смерть Гумилева
Иду быстрей по Невскому вперед,
Куда, зачем, не знаю и сама,
Но только прошлый не вернется год
И будет новой снежная зима.
Я вспоминаю Мойку всю в снегу,
Его в дохе и шапке меховой
И с папиросой дымною у губ,
И то, как он здоровался со мной.
Потом, прищурив глаз, лениво шел
К столу, где мы садились в длинный ряд,
Клал папиросы медленно на стол.
Я не увижу больше серый взгляд.
Из ресторанных глаз пронзает свет,
Томительно зовут, зовут смычки.
По Невскому проспекту сколько лет
Отстукивают осень каблуки.
1921
Анна Ахматова
* * *
Не бывать тебе в живых,
Со снегу не встать.
Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять.
Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.
16 августа 1921
Из «Северных элегий»
Третья
В том доме было очень страшно жить.
И ни камина свет патриархальный,
Ни колыбелька нашего ребенка,
Ни то, что оба молоды мы были
И замыслов исполнены — ничто
Не уменьшало это чувство страха.
И я над ним смеяться научилась
И оставляла капельку вина
И крошки хлеба для того, кто ночью
Собакою царапался у двери
Иль в низкое заглядывал окошко,
В то время как мы заполночь старались
Не видеть, что творится в зазеркалье,
Под чьими тяжеленными шагами
Стонали темной лестницы ступеньки,
Как о пощаде жалостно моля.
И говорил ты, странно улыбаясь:
«Кого «они» по лестнице несут?»
Теперь ты там, где знают всё — скажи:
Что в этом доме жило кроме нас?
1921, Царское Село
Владимир Набоков
Памяти Гумилева
Перейти на страницу:
Смотрите также:
Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии… - Елена Первушина
- 2021
- Историческая проза
Азеф - Валерий Шубинский
- 2021
- Историческая проза
Ломоносов - Валерий Шубинский
- 2021
- Историческая проза
Лев Гумилев - Валерий Демин
- 2021
- Историческая проза
При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II - Анна Федоровна Тютчева
- 2021
- Разная литература
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!