– Но… – начал было Жозеф.

– Молчи и выметайся отсюда, – зашипела на него Эфросинья.

Молодой человек неохотно вышел в коридор и тотчас приник ухом к двери, которая захлопнулась у него перед носом. Но ему так и не удалось ничего услышать. Пришлось ждать, когда впустят обратно. Наконец дверь снова открылась.

– Нет никаких причин для беспокойства, – сообщил доктор, – срок еще не подошел. Сегодня семнадцатое апреля, а ваш наследник планирует появиться не раньше середины мая. Все, что вам нужно до тех пор, – покой, сон и здоровое питание. Вы собираетесь рожать дома или в больнице?

– Разумеется, дома, – влезла Эфросинья. – Ну вы придумали – в больнице! Там ужасные условия. Надеюсь, вы будете присутствовать при родах, доктор?

– Конечно. Как поживает малютка Дафнэ?

– Мы с ней уже подружки, доктор, – заулыбалась Айрис.

– Через шесть недель у вас будет еще одна подружка или дружок. Ну-с, месье Пиньо, кого вы на сей раз ждете – сына или дочку?

– Ему без разницы, – проворчала Эфросинья. – Он, видите ли, считает, что главное – чтобы ребеночек был хорошо сложен. Я вот никогда не слыхала про папаш, которых не волнует пол наследника…

– Матушка!

– …но мне-то главное, чтобы он не унаследовал твой скверный характер!

Жозеф не решился спорить – закусил губу и умолк.

– Я прописал пациентке полный покой, – напомнил доктор Рейно Эфросинье. – Идемте, оставим их.

– Любимая, обещаю: никогда больше тебя не брошу! – кинулся Жозеф к Айрис, как только дверь за матерью и врачом закрылась. – Завтра не пойду на работу! И вообще не пойду, если ты хочешь, – в лавке и без меня справятся!

– Ну что ты, – засмеялась Айрис, – так много от тебя я не требую. И не обижайся на матушку – она и в самом деле страшно перепугалась. Ты бы видел, как она врача вызывала по телефону – взяла аппарат приступом и одержала молниеносную победу! Ну же, перестань нервничать милый. Ты – лучший отец на свете! Кстати, Дафнэ мечтает посмотреть на медведей в Зоологическом саду. Сводишь ее завтра?

Жозеф обнял жену. Он уже забыл о погремушках и пеленках, купленных в «Магазэн дю Прентан».

Воскресенье, 18 апреля

Виктор стоял у ярмарочного тира, где у них с Жозефом была назначена встреча. Он уже жалел, что взял с собой треножник и массивный фотографический аппарат в футляре на ремне, который сейчас оттягивал плечо. Но он клятвенно заверил Таша, что собирается увековечить несколько ярмарочных сценок, а стало быть, пришлось волей-неволей захватить орудия труда. Погода, по счастью, благоприятствовала. Виктор рассеянно понаблюдал за посетителями тира, палившими по скверно нарисованным портретам Феликса Фора[370], Альфреда Дрейфуса, Вильгельма II, Бисмарка и иже с ними… Жозеф предупредил, что задержится, потому что позавчера ночью Айрис нездоровилось и он за нее до сих пор переживает, но вот наконец Виктор заметил его в толпе. В глазах молодого человека читалась победа, доставшаяся в нелегкой борьбе с беспокойством за любимую жену.

– Как себя чувствует Айрис? – сразу спросил Виктор.

– Хорошо, иначе я не пришел бы. Айрис меня почти что вытолкала за дверь – сказала, мне нужно прогуляться. Не знаю, что бы я без нее делал… Вчера вот удалось вырваться с дочкой в Зоологический сад, а так матушка решила мне устроить кошмарную жизнь, это каторга какая-то, я долго не выдержу!

– Жозеф, старина, вы слишком покладисты. Дайте ей уже наконец отпор раз и навсегда, вам ведь двадцать девять лет!

– Не могу, у матушки, кроме нас с Айрис и Дафнэ, никого нет. Она сделалась незаменимой, убирает, готовит, на ней весь дом держится… А мы смирились. Кстати, она не запрещала мне сегодня отлучаться из квартиры, даже хотела, чтобы я взял с собой Дафнэ и мы погуляли по ярмарочной площади, но по счастью, Айрис убедила ее, что девочку испугает шумная толпа. Да и опасно это – тащить в такую сутолоку малютку, которой и трех лет не исполнилось.

Они зашагали по украшенной гирляндами и серпантином улице, простиравшейся более чем на километр – от железной дороги до площади Нации. Пригородный квартал, обычно тихий, заполонили крикливые торговцы сладостями. Жозеф восторженно глазел по сторонам: знакомый пейзаж изменился до неузнаваемости, превратившись в сказочную страну – подмостки, повозки бродячих артистов, зверинцы преобразили серость повседневности. Как будто учебник грамматики вдруг обернулся приключенческим романом. Виктора же быстро утомили и прогулка, и суета вокруг – все толкались, куда-то спешили. Он остановился у маленького шапито с вывеской «Ноев ковчег Марио Дзанфреди».

– Что? – забеспокоился Жозеф.

– Вы-то молодой, вам этот марш-бросок в радость. А у меня уже ноги подгибаются, нет сил тащить на себе амуницию…

– Ох, да вы совсем побледнели! Давайте сюда ваш треножник.

«Дзынь! Бум! Бам! Трам-пам-пам!» – неслось со всех сторон. Приходилось кричать, чтобы перекрыть вой тромбонов, какофонию шарманок и свист паровых двигателей. Неподалеку колотили в огромный барабан, призывая всех желающих за два су стать свидетелями эпической битвы женщины-омара и самого настоящего каннибала с Сандвичевых островов. Виктор залез на кучу досок, оттуда перебрался на крышу каретного сарая и обозрел ярмарочные задворки. Ему открылся истинный Двор Чудес: латаные шатры, пестрые, как плащ Арлекина, а среди них мужчины и женщины, все заняты делом – орудуют молотками, забивая гвозди, стругают доски для подмостков, репетируют цирковые номера, стирают белье в чанах, разбрызгивая мыльную воду; вокруг мельтешат ватаги ребятишек в обносках.

– Ну где вы там? Спускайтесь уже! – сердито пропыхтел Жозеф, которого одолел приступ чихания от резкого запаха свежей краски.

Они подошли к эстраде, где целая команда пуделей выделывала трюки под присмотром украшенной лентами козочки. Фотографировать их Виктор не стал, зато навел объектив на заковыристый механизм, по которому несколько парней по очереди лупили деревянными колотушками, чтобы в качестве награды полюбоваться на куклу в кружевном чепчике – она должна была появиться, когда механизм сработает.

Жозеф, увидев колесо фортуны, собрался было разориться в пух и прах, но Виктору удалось отвратить его от этой идеи пинком.

– Ох, куда ж вы так торопитесь? – проворчал молодой человек, с трудом поспевая за шурином. – И вообще, сдалась вам эта Королева Маб! О чем вы собираетесь ее расспрашивать? Мы и так знаем, где живет Ламбер Паже.

– Она же его любовница. Может быть, тоже замешана в деле, – отозвался Виктор, с отвращением шарахнувшись от афиши, где была изображена барышня с головой коровы.

– «Буржуазия – корова, на голову нездорова»[371], – прокомментировал художество Жозеф. – А вы уверены, что нам удастся отыскать Королеву Маб в этом пандемониуме?