— Совсем нет. Дети придумали новую игру под названием «Утопить викинга». Я не знаю, откуда они взяли такое название. Кэт говорит, что вы знаете, а она только помнит само слово — «викинг». Они забросили на башню веревочную лестницу. Билли натаскал наверх камней, и теперь они там целыми днями просиживают, бросая камни в реку через бойницы.

Скарлетт засмеялась:

— Какова озорница! Упрашивала меня несколько месяцев, чтобы я с ней забралась на башню. А теперь, гляжу, запрягла еще и Билли делать для нее всю тяжелую работу. А ведь ей еще нет и четырех. Что же будет, когда ей исполнится шесть лет! Наверное, в страхе будет держать весь дом. Вам, Гарриэт, боюсь, палкой придется заставлять ее учить буквы.

— Надеюсь, нет. Кэт уже сейчас с любопытством разглядывает рисунки животных в букваре.

Скарлетт довольно улыбнулась, почувствовав в словах гувернантки намек на то, что ее дочь — гениальный ребенок. Ей очень хотелось верить, что Кэт постигает все быстрее и лучше, чем любой другой ребенок за всю историю человечества.

— Скарлетт, вы не могли бы мне рассказать немного о своей поездке? — с легкой завистью спросила Гарриэт.

Несмотря на то, что жизнь не раз устраивала ей тяжелые испытания, она не потеряла присущей ей любознательности.

— Все было просто замечательно, — стала рассказывать Скарлетт. — Нас было, наверное, человек двадцать пять, и, к счастью, на этот раз без скучного генерала-отставника, любящего вспоминать, какую такую науку ему сто лет назад преподал фельдмаршал Веллингтон. Мы провели увлекательный турнир по крокету — кто-то принимал ставки, кто-то выигрывал, а кому-то приходилось расставаться со своими денежками. Словом, все, как на скачках. Я была в одной команде с…

— Миссис О'Хара, миссис О'Хара! — Кто-то, истошно крича, бежал по коридору. Скарлетт вскочила, как ужаленная. В комнату влетела растрепанная, с безумным лицом служанка и, задыхаясь, с трудом подбирая слова, начала говорить: — Там, на кухне… Кэт… раскаленная сковородка…

Устремившись в направлении кухни, она услышала громкий плач Кэт, когда была еще возле колонн, на полпути к крылу дома, где находилась кухня. Скарлетт побежала быстрей: она никогда раньше не слышала, чтобы ее дочь плакала.

— Мамочка, помоги мне! Мамочка…

Здание мгновенно ожило, вокруг звучали встревоженные голоса, но Скарлетт слышала только один — голос ее Кэт.

— Здесь, здесь мамочка, моя ненаглядная. Ну же, ну… Еще одна минута — и у маленькой Кэт все пройдет.

Скарлетт подхватила ребенка на руки и бросилась закладывать лошадей. Она заметила увеличивающуюся с каждой секундой жуткую красную опухоль на ладошке Кэт.

Скарлетт готова была поклясться, что дорога в Трим стала в два раза длиннее. Она вовсю гнала лошадей, придерживая их только на поворотах изза риска перевернуться. Если доктора вдруг не окажется на месте, она разнесет его дом в щепки, порушит всю его мебель, похоронив под ее обломками его семью.

Доктор оказался дома.

— Тише, тише, вам необходимо успокоиться, миссис О'Хара. С детьми сплошь и рядом происходят подобные неприятности. Так, позвольте я посмотрю…

Кэт громко вскрикнула, когда он сжал ей обожженную руку. Скарлетт вздрогнула, будто ей в сердце всадили нож.

— Да, ожог сильный, это факт, — сказал доктор Древлин. — Надо смазывать его жиром, пока не вырастет волдырь, который я потом надрежу и удалю жидкость.

— Доктор, ей же больно. Вы можете что-нибудь сделать, чтобы она так не мучилась? — Рукав платья Скарлетт пропитался слезами Кэт.

— Возьмите масло и смажьте пораженный участок. Со временем жжение станет слабее.

— Со временем, вы говорите? Скарлетт резко развернулась и бегом бросилась к экипажу. Она отвезет Кэт к мудрой старой Грейн.

Как далеко! Скарлетт забыла, что башня и река были на таком большом расстоянии от дома. Ее ноги гудели от усталости. «Добежать бы!» — пронеслось у нее в голове. Она побежала так быстро, словно на нее спустили свору гончих псов.

— Грейн! — громко крикнула она, добравшись наконец до зарослей остролиста. — Ради всего святого, помоги моему ребенку.

Знахарка вышла из-за деревьев.

— Устроимся прямо здесь. Не надо никуда бежать, — негромко сказала она.

Она села на землю и вытянула руки:

— Иди к Грейн, Дара. Я заставлю боль выйти из твоего тела.

Скарлетт бережно передала свою драгоценную ношу, затем нерешительно присела, готовая в любой момент схватить Кэт и снова бежать, бежать туда, откуда можно ждать помощи.

— Я хочу, чтобы ты дала мне свою руку. Дара. Я буду говорить с твоим ожогом — он должен послушаться и уйти с твоей ладони.

Грейн говорила спокойно, но уверенно. Кэт внимательно посмотрела на нее своими настороженными зелеными глазами. Покрытое морщинами лицо старой женщины осталось невозмутимым. Тогда девочка осторожно положила свою пострадавшую руку тыльной стороны на жесткую, с въевшимися следами разных трав, ладонь Грейн.

— У тебя большой, сильный ожог. Дара. Чтобы заговорить его, мне потребуется время, но скоро ты почувствуешь себя лучше.

Она тихонько подула на обожженную кожу. Один, два, три раза. Затем Грейн, близко наклонившись к руке Кэт, начала едва слышно нашептывать какие-то слова.

Что она шептала, ухо Скарлетт не улавливало. Ее голос напоминал едва слышный шелест молодых зеленых листочков или нежное журчание в теплый солнечный день бегущего по камешкам хрустально-чистого ручейка. Не прошло и трех минут, а может, и того меньше, как Кэт перестала стонать. Скарлетт опустилась на землю. Напряжение стало проходить, мышцы ее приятно расслабились. Тихое, монотонное, убаюкивающее бормотание продолжалось. Кэт начала клевать носом, и вскоре ее голова упала на грудь Грейн. Старая знахарка не останавливалась. Скарлетт полулежала на локтях, но мало-помалу и ее начало клонить в сон; наконец, голова ее поникла совсем, и через несколько секунд она уже крепко спала. А Грейн все шептала и шептала, заговаривая обожженное место, и медленно-медленно опухоль на ручке Кэт стала спадать, красное пятно становилось все меньше и меньше, и вот настал момент, когда кожа на ладошке стала ровной и гладкой, словно не было никакого ожога.

Грейн замолчала, подняла голову, облизав потрескавшиеся губы. Она положила одну руку Кэт на другую, ласково обняла спящего ребенка и начала его легонько покачивать, что-то едва слышно напевая. Прошло много времени, прежде чем она остановилась.

— Дара, — позвала она. Кэт открыла глаза. — Вам пора идти. Разбуди маму. Грейн устала и хочет спать.

Знахарка поставила Кэт на ноги, а сама на коленях отползла в глубь зарослей остролиста.

— Мама, проснись. Нам пора идти.

— Кэт? Как я умудрилась заснуть? Что произошло? Как ты себя чувствуешь, мой ангел?

— Я немножко поспала. Рука уже прошла. Можно я пойду поиграю к башне?