голову, и он хмыкнул. Капризные значки размазались, поплыли… Рэй не удержался и зевнул. Проморгался. Он что-то пропустил в не утихающей перебранке, но ему это было не интересно.

– …Считаешь так или нет, хочешь или не хочешь – такова суть Сотканных-из-света: быть проводниками воли Создателя! – пытался загнать соперника в угол замысловатыми финтами Усомнившийся. – Знаешь ты или нет, согласен или не согласен – ты следуешь замыслу Его!

– Тем более тебе не о чем беспокоиться! – с лёгкостью парировал Вершитель.

Рэй подумал: «Вот уж действительно не о чем: вы все заодно…» И как будто проснулся.

– Ну, вот что! – хлопнул он ладонью по столу. – Я не собираюсь плясать ни под одну из ваших чёртовых… о, пардон, – ангельских дудок! Я выпью кофе, а потом…

– Не думай, что можешь отделаться так просто! – подался вперёд Вершитель. – Сам знаешь – ты не принадлежишь к той безликой массе, которая позволяет себе не принимать никаких решений, потому что от неё всё равно ничего не зависит! И он, – Вершитель мотнул головой в сторону Усомнившегося, – он это понял сразу, как увидел тебя! Принять решение отступить и навсегда слиться с серой массой уже не получится! Итак, здесь и сейчас! Тебе не увильнуть – придётся сделать выбор!

– Я выбираю свой путь!

– Вот тебе, бабушка, и менетекел! – с досадой всплеснул руками Усомнившийся. – Ну не будь же упрямым дураком, перехитрившим самого себя! Таким образом поступить никак не выйдет: ты увяз обеими ногами, и не удастся выдернуть их сразу обе – волей-неволей придётся опереться на одну из них! Подумай сам, и ты поймёшь, что я прав! Ну, уразумел?

– Твоя развилка – здесь и сейчас! Решай: в ту сторону или в другую! – поддержал Вершитель.

– И не расчитывай даже на мизерную долю вероятности того, что минует тебя чаша сия! – Усомнившийся будто невзначай глянул на чашку с дымящимся напитком.

– Ни капли! Ни полкапли надежды! – отрубил Вершитель, перехватив этот взгляд.

Оба, наконец, умолкли. Переглянулись, словно между ними состоялся короткий беззвучный диалог.

– Пора? – спросил Усомнившийся.

Вершитель фыркнул.

– Пора, – кивнул Усомнившийся. – Ты в нужной точке, Рэй. Время принять решение.

– Не будем тебе мешать, – отодвинулся от стола Вершитель.

– Пуповина истончается, Максуд. Делай свой выбор! – поднялся Усомнившийся.

– И не тяни, Робин, – опоздаешь к жене и сыну, – добавил Вершитель, вставая вслед за ним.

Рэй проводил Вестников напряжённым взглядом, хотя вряд ли осознавал, что продолжает смотреть на этих двоих. Хлопнула дверь, и он очнулся, посмотрел на стоявшую перед ним чашку.

– Мене, мене… текел, упарсин…

***

Солнце давно скрылось, оставив напоминанием о своём прежнем владычестве едва седеющий край небосвода у самого горизонта. Воспользовавшись отсутствием сияющего хозяина неба, миром завладела ночь. Пугливая и скромная поначалу, она явилась тихо, не дыша. Выждав, когда солнце спрячет свою блестящую макушку за краем земли, нависла над пустыней, осмотрелась и, боязливо тронув лапой розоватые вершины холмов, скользнула в просторную долину. Зашелестел под мягким брюхом кустарник, где-то завыл койот. Ночь потянулась и разлеглась, накрыв своим телом, пока ещё прозрачным, всю долину вместе с пересекающей её асфальтовой полосой и одиноко стоящей у дороги постройкой.

Невзрачное и плоское, как будто сплющенное нарастающим давлением быстро темнеющего неба, уподобившись глубоководной рыбе-удильщику, здание выставило перед входом приманку: высокий транспарант, на котором, словно нервный тик одолел несчастных, мигали вразнобой неоновые буквы: «Мотель Мегги Доу. Вода, кофе, закуски». Иногда некоторые из букв, будто сговорившись, гасли разом, за исключением дёргающейся в сдвоенных разрядах буквы «Д», и тогда несколько мгновений вывеску украшала надпись: «тель МегиДДо»…

***

Навалившись своей раздобревшей тушей на здание мотеля, ночь поворочалась, выдавливая из больших квадратных окон вязкую массу янтарно-жёлтого света, – та выползала неохотно, растекалась по площадке перед входом, размазывалась скудным прозрачным слоем по отрезку дороги и, вовсе истончаясь, жидкими туманными струями обтекала два силуэта, неторопливо шагавших по шоссе.

– И всё-таки, уговор был о глотке воды, – нарушил молчание Вершитель.

– Не будь формалистом, Алфаэль. Суть-то не в напитке и не в его количестве.

– Конечно, конечно, Светоносный. Просто тебе нужно было безовсяких препонов с моей стороны встретиться с Ла Эстро – как вы, Усомнившиеся, любите называть грядущего Разрушителя.

– Ла Эстро вовсе не Разрушитель! И никогда им не будет!

– Так ли? Ведь ты уже снабдил его оружием – пониманием своей сути, своего предназначения. Дело за малым – наполнить это оружие движущей силой. Вот только что это за сила, ответь? А ведь она давно уже зреет в Избранном! Разочарование, обида, гнев – вот что за адская смесь готова рвануть в котле, которым является сейчас его душа! И подумай теперь сам, к чему это приведёт! Поставь себя на его место: твои идеалы мертвы, и не просто мертвы – уничтожены! Уничтожено то, что освещало и наполняло смыслом твою жизнь… а Вселенная между тем продолжает свой безумный и бессмысленный балаган, словно издевается над тобой! Конечно, ты примешься мстить миру за то, что он такой, какой есть! И даже просто за то, что он существует! Ну как? Прочувствовал?

– Всё непросто…

– Всё просто! Страдание – это разрушение, а разрушение – новые и новые страдания! Созидание же – это радость, счастье! Скажи, ты видел в его глазах счастье?! Так вот: пока он страдает, он способен только разрушать – а перестать страдать он не может!

– Пережившего подобную потерю можно понять. Однако Избранный…

– «Однако»? Неужели ты готов допустить появление тирана, который заткнёт за пояс всех предшествующих, только потому, что его «можно понять»?

– Ты не дослушал…

– Ну ладно, пусть даже тиран – всё бы ничего, если б он был как все они, заурядным властолюбцем, ограниченным своей животной составляющей… Но вот если он сумеет предстать перед Создателем (а по сути, ничто его уже всерьёз не сдерживает!) – это явится завершающим этапом в его становлении как единого мирового лидера – Последнего монарха! И началом конца человечества!

– Он примет верное решение!

Вершитель покачал головой, хмыкнул.

– Ну… смотря что считать верным. Впрочем… – и замолчал: то ли раздумывал, то ли прислушивался к чему-то. – Впрочем, это уже не имеет значения.

Словно невидимая сила, среагировав на опасность и опередив едва зародившуюся мысль, молниеносно развернула Усомнившегося лицом к Вершителю. Пальцы дрогнули и сжались в кулаки. Казалось, Усомнившийся так же вот, рефлекторно, испепелит сейчас заклятого своего врага: зрачки расширились вмиг, точно изготовились выстрелить полыхнувшей в их глубине яростью… Однако, цепенящим холодом парализуя ярость, там же, внутри зрачков, уже вызревала догадка, и глаза посветлели, как затянувшиеся ледяными узорами окна. Усомнившийся замер недвижим, словно тело его, повинуясь