Путаницы добавляет также заявление работавшего на ЦРУ кубинца Густаво Вильольдо, который утверждает, что он лично руководил погребением Че, которое было произведено подчиненными Селича, причем, по его словам, ни сам Селич, ни Варгас Салинас при этом не присутствовали.

Тем же утром в Вальегранде прибыл брат Че, Роберто, который надеялся опознать тело старшего брата и добиться его выдачи, но было уже слишком поздно. Генерал Овандо Кандиа принес Роберто свои соболезнования, но заявил, что тело Че «кремировано». Это была лишь одна из нескольких версий случившегося, появившихся на свет в течение следующих дней благодаря боливийским генералам, противоречившим один другому, и целых двадцать восемь лет вопрос об истинном месте захоронения Че оставался неразрешимой загадкой.

Роберто не оставалось ничего иного, как вернуться домой в Буэнос-Айрес, где его ждали отец, братья и сестры. Им пришлось смириться с печальными известиями, хотя тетя Беатрис отказалась верить в смерть любимого племянника.

III

За последующие дни в Боливии были выслежены и уничтожены еще четверо бежавших партизан — Моро, Пабло, Эустакио и Чапако; их тела также были тайно захоронены в общей могиле в районе Вальегранде.

Однако трем кубинцам (Помбо, Бениньо и Урбано) и трем боливийцам (Инти Передо, Дарио и Ньято) каким-то чудом удалось спастись из ущелья. Тем не менее военные продолжали идти за ними по следу и наконец настигли их 15 ноября, после чего завязалась перестрелка. Хулио Мендес («Ньято») был серьезно ранен и попросил друзей убить его. По словам Бениньо, именно он выполнил этот товарищеский долг, после чего оставшимся в живых удалось вырваться из окружения. В конце концов, благодаря помощи членов боливийской компартии, которые хоть и с опозданием, но все же набрались мужества, чтобы спасти выживших товарищей Че, они скрылись в заснеженных Андах, где провели три месяца. Выбраться оттуда кубинцам помогли представители социалистической и коммунистической партий Чили: сенатор от социалистов Сальвадор Альенде лично полетел с ними на остров Пасхи, откуда они вернулись домой через Таити, Эфиопию, Париж и Москву.

Гарри «Помбо» Вильегас остался на военной службе и возглавил кубинские экспедиционные силы в Анголе. Возведенный в чин генерала, он превратился в живого «Героя Революции», но продолжил жить в скромной квартире неподалеку от старого дома Че в Гаване. Леонардо «Урбано» Тамайо по-прежнему служит в кубинской армии в звании полковника. Дариэль Аларкон Рамирес («Бениньо») готовил кадры партизан в более чем дюжине латиноамериканских стран вплоть до конца 1980-х гг. В последние годы он, однако, разочаровался в режиме, который сам помогал устанавливать, когда был молод. В 1996 г., будучи во Франции, Рамирес опубликовал резко критическую книгу о режиме Фиделя, обвинив Кастро в многочисленных преступлениях, включая и то, что он «бросил» Че и его партизан в Боливии. Бениньо ныне считается на Кубе предателем и живет в изгнании в Париже.

Впрочем, большая часть фактов говорит о том, что Гавана сделала все, что было в ее силах. После обнаружения отряда Че и прибытия американцев у кубинских агентов в Боливии практически не осталось пространства для маневров. Границы страны были на замке, Коммунистическая партия объявлена вне закона, а любые попытки доставить новых партизан в отряд Че легко пресекались. Боливийские военные задерживали всех иностранцев, казавшихся им подозрительными.

Поддержка Кубой партизанской войны в Боливии не закончилась со смертью Че. Инти Передо и Дарио также перебрались на Кубу и в 1969 г. с новым отрядом боливийцев вернулись домой для продолжения партизанской войны. Но, не успев ничего начать, Инти был застрелен на явочной квартире в Ла-Пасе; несколькими месяцами позже был схвачен и убит Дарио (Давид Адриасола). Младший брат Инти, Чато, стал новым лидером повстанческого отряда, состоявшего примерно из семидесяти слабо обученных студентов. Он попытался начать партизанскую войну в районе шахты в Теопонте, что находится к северу от Ла-Паса, в верховьях реки Бени. После нескольких месяцев сражений партизаны были окружены и ликвидированы. Ныне Чато, которому удалось выжить, является успешным психотерапевтом в боливийском городе Санта-Крусе, он лечит своих пациентов методом «возврата в утробу матери».

Марио Монхе потерял бразды правления боливийской компартией и отправился в изгнание в Москву, где осел на долгие годы. Как он сам рассказывает, сотрудники КГБ посоветовали ему «не болтать», и он держал рот на замке вплоть до начала 1990-х гг. Все это время Монхе находился на попечении Института Латинской Америки — академического учреждения, выполнявшего научные исследования по заданиям партии. После распада Советского Союза положение Монхе стало совсем печальным: он не только остался человеком без родины, но потерял еще и поддержку со стороны «большого брата».

Большинство выживших партизан из отряда Мазетти были выпущены из тюрьмы в Сальте в 1968 г. благодаря стараниям их адвоката Густаво Роки. Когда они находились в тюрьме, к ним на свидание неожиданно явился «Фусиладо» — тот самый человек, которого Мазетти перед отправкой в Боливию приговорил к смерти. По его словам, алжирцы отчего-то решили пощадить его и вместо расстрела посадили в тюрьму. Через пару лет «Фусиладо» без всяких объяснений выпустили на свободу и отослали на Кубу. Он был уверен, что его участь стала известна Че, который посещал Алжир в 1965 г., и что именно Гевара настоял на его освобождении. Вернувшись на Кубу, «Фусиладо» был направлен в Эскамбрай для борьбы с контрреволюционерами и, «реабилитировавшись» таким образом, получил задание продумать возможность организации побега для своих бывших товарищей. «Фусиладо» сказал им, что у него нет к ним никаких претензий; он просто рад, что остался жив.

Проведя в тюрьме три года и восемь месяцев, телохранитель Че Альберто Кастельянос был выдворен из страны и вернулся на Кубу. Прошения об освобождении Эктора Жюва и Федерико Мендеса были отклонены: вместо четырнадцати и шестнадцати лет тюрьмы их приговорили к пожизненному заключению. После возвращения Хуана Перона в Аргентину в 1973 г. их амнистировали, но они бежали из страны после очередного военного переворота, поскольку власти начали новую волну репрессий против коммунистов. С восстановлением демократии в начале 1980-х гг. Мендес и Жюв смогли вернуться домой. Мендес умер несколько лет назад; Жюв по-прежнему обитает со своей семьей в Кордове.

Генри Лернер также был схвачен аргентинскими военными и три года провел в ожидании расправы. Спасение пришло к нему с неожиданной стороны: католическая церковь настояла на том, чтобы правительство выслало из Аргентины около сотни неугодных, не применяя против них насилия. Благодаря своим еврейским корням Лернер нашел прибежище в Израиле. Эмигрировав позже в Мадрид, он, так же как его старый товарищ Эктор Жюв, начал работать психотерапевтом.

Когда в 1976 г. в Аргентине разгорелась так называемая «грязная война» против представителей левых сил, семья Гевара быстро почувствовала себя одной из ее мишеней. Гевара Линч бежал из родной страны на Кубу вместе со своей невестой Аной Марией Эррой — художницей, которая была моложе его примерно на тридцать лет. Одного из своих сыновей они назвали Рамоном — в честь Че, именовавшего себя так во время боливийской кампании. Роберто после смерти брата серьезно увлекся политикой, причем в довольно радикальном ключе: они с Хуаном Мартином стали активными деятелями «геваристского» партизанского движения в Аргентине. Роберто курсировал между Кубой и Европой, а Хуан Мартин совершил ошибку, вернувшись с Кубы, чтобы сражаться на родине: не прошло и месяца, как он был арестован и следующие девять лет провел в тюрьме.