Сезоны боевых действий 1697 и 1698 гг. не принесли ожидаемых российскими властями успехов. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, османские власти, потеряв в 1696 г. Азов, позволили Крымскому ханству сосредоточить основные силы против России. Во-вторых, впервые с начала войны в Северное Причерноморье были переброшены значительные турецкие воинские контингенты с других театров военных действий. В-третьих, отъезд Петра в Великое посольство самым негативным образом сказался на организации военных кампаний. В его отсутствие полководцы стремились не добиться успеха, а минимизировать собственные усилия и избежать трудностей. Кроме того, большим просчетом царя стала замена Б. П. Шереметева, стоявшего во главе Белгородского полка, на Я. Ф. Долгорукова, показавшего себя посредственным полководцем. В результате лишь благодаря героизму русских солдат и стрельцов, а также украинских казаков удалось избежать захвата днепровских крепостей противником. Управленческие ошибки привели к восстанию стрельцов, что самым негативным образом сказалось на ходе подготовки кампании 1698 г. Потери от этих просчетов можно было бы компенсировать позднее, но к тому времени, когда царь вернулся в Москву, а российский флот стал значимой военной силой, европейские союзники России склонились к заключению мира.

В историографии часто ставился, но до сих пор полностью не решен вопрос о том, насколько вообще участие России в войне на стороне Священной лиги было заметным именно в военном плане. Как было отмечено во введении, советская историография его всячески преувеличивала, тогда как после 1991 г. получил распространение тезис, что, например, Крымские походы антиосманской коалиции практически никак не помогли. Если конкретизировать, то суть дискуссии заключается в том, насколько России удалось снизить активность Крымского ханства на других театрах военных действий, парализовав «правую руку» османского султана. Чтобы дать более-менее определенный ответ на данный вопрос, необходимо выйти за рамки исследованной в книге проблематики и изученных источников, сопоставив военную активность России с активностью Крымского ханства на балканском и польском театрах военных действий. Подобная работа, подразумевающая кропотливый сбор и анализ информации о всех известных действиях татар против войск Речи Посполитой, а также Габсбургов и их союзников на Балканах, не входила в число поставленных авторами данной книги исследовательских задач. Однако некоторые предварительные наблюдения на эту тему можно сделать, основываясь на российском материале.

Перед этим, однако, следует сделать одно важное уточнение. В указанное время значительная часть крымцев, судя по всему, часто откочевывала (особенно зимой) из Крыма на территорию Белгородской Орды — в южную часть междуречья Дуная и Днестра. Там же длительное время пребывали калга и/или нураддин, а также сам хан. Не лишним будет напомнить, что со своим войском накануне сражений в Зеленой и Черной долинах в мае 1689 г. Селим-Гирей соединился, спешно приехав из Белгородской Орды. Там татары готовились к походам на Балканы и на Речь Посполитую, собираясь в отряды и откармливая коней. Россия не имела возможности блокировать Белгородскую Орду, что прекрасно понимал Ян Собеский, предлагавший В. В. Голицыну в начале 1687 г. совместный поход на белгородских татар (и подчеркивая, что их численность из-за переселения крымцев сильно выросла).

Россия могла, однако, взяв турецкие крепости на Днепре, прервать или сильно затруднить сообщение Крыма с Белгородской ордой. В. В. Голицын, как было показано, не стремился этого делать, возможно сознательно. Тем не менее, как свидетельствуют различные допросы пленных и выходцев из крымской неволи, оба крымских похода несомненно снизили активность ханских войск на других театрах войны, хотя и не прекратили ее совсем: уже осенью 1689 г., после окончания второго Крымского похода, Селим-Гирей, пусть и весьма неохотно, направил татарские контингенты в Венгрию на помощь султану. Несоизмеримо большее с этой точки зрения воздействие имело взятие в 1695 г. турецких крепостей, что, как правильно отметил В. А. Артамонов, нарушало традиционные набеговые маршруты и сообщение Крыма с Белгородской Ордой[2480]. Важным дополнением к этому наблюдению будет утверждение, что в 1697 г. регион Нижнего Днепра оттянул на себя не только значительные силы татар, но и самих османов. Именно в этом году, когда турки попытались отбить днепровские городки, собственно русско-османский конфликт достиг наибольшей интенсивности. Османы перебросили под Казы-Кермен войска с других фронтов, подкрепив их флотом (от 23 до 42 тыс. турок), мобилизовали значительные отряды крымских и белгородских татар — от 20 до 50 тыс. Оборона Тавани и Казы-Кермена в 1697 г. стала таким образом самым серьезным вкладом России в дело коалиционной антиосманской борьбы с точки зрения отвлечения на себя сил противника. Причем именно в сентябре 1697 г. османы потерпели последнее сокрушительное поражение от войск союзников в битве при Зенте, ставшей, по оценкам историков, решающим фактором в «склонении» Османской империи к мирному переговорному процессу.

Сама по себе война стала временем отчетливого проявления «коалиционного сознания» во внешней политике русских правящих кругов за несколько лет до петровских новаций во взаимоотношениях с Европой. Оно, среди прочего, означало большую, чем ранее, информационную открытость. Указанная тенденция проявлялась систематически уже при Голицыне, когда через ряд официальных и полуофициальных дипломатических каналов Россия пыталась не просто собирать информацию о роли и месте Москвы в рядах Священной лиги, но влиять на эти представления. Европа же парадоксальным образом способствовала сдвигу во внутрироссийской военной пропаганде. Это выразилось в отходе от традиционных дворцово-церковных военных церемоний в сторону организации триумфов по западной моде.

Итоги войны 1686–1700 гг. оказались положительными для России. Страна покончила с пережитками даннических отношений с татарами, прекратив выплаты поминок, усилила свое влияние на соседние народы, получила выход к Азовскому морю. Впервые было произведено частичное размежевание и установлены границы между Московским государством и Оттоманской империей, которые привели к снижению значения и статуса буферных полугосударственных и государственных образований, таких как Запорожская Сечь, Войско Донское, Крымское ханство. И если в 1681 г. русские послы вынуждены были принять навязанные им условия мира в Бахчисарае, а в 1687 г. Селим-Гирей с возмущением отверг адресованное лично ему послание В. В. Голицына, то уже в 1698–1700 гг. русская дипломатия на прямых переговорах с османами решала вопросы, касающиеся в том числе и своих отношений с Крымским ханством, чего совсем недавно в Москве не могли себе и представить. Как следствие, процесс втягивания данных земель в орбиту влияния России существенно ускорился, что привело в новом столетии к их поглощению.

Опыт по созданию морского флота привел к существенному развитию технологического потенциала, оказавшегося востребованным в начавшейся в 1700 г. Северной войне. Постепенное упрочение позиций России в антиосманской коалиции способствовало росту международного авторитета страны, даже несмотря на то, что ее общий вклад в победу над турками и эффективность военных операций были относительно скромными. В целом