— На Африкана ссылается… — Сашок замялся. — И на вас тоже…

— Да-а?.. — Выверзнев задумался, погасил сигарету. — А какой он из себя?

— Волосатый такой…

— Волосатый?.. Хм… Ладно, начинайте допрос, а я к вам чуть позже загляну…

Допрос начался с технических неполадок.

— Да что за черт?.. — озабоченно пробормотал Сашок, извлекая из восковой куколки железную иглу и поднося ее ржавое жало к ослепительной лампе. — Почему не действует?

Провокатор сидел на привинченном к полу стуле и, судя по шевелящимся волосяным покровам, надменно улыбался. Руки его были скованы за спиной.

— Может, его вручную допросить? Мануально?..

— Мы ж не менты, Сашок… — укоризненно напомнил более опытный Павлик. — Нет уж, давай как положено…

И старший лейтенант сосредоточенно оглядел разложенные на письменном столе инструменты и вещественные доказательства.

— Ну еще бы она тебе действовала!.. — проворчал он. — Рядом вон Микола Угодник лежит и этот еще, лысый… Дай-ка в сейф приберу…

Он завернул в алый шелк изъятый образок Миколы Угодника вместе с орденом Ленина и направился к сейфу. Сашок бросил пытливый взгляд на задержанного и снова пронзил куколку. Допрашиваемый тут же замычал и заворочался на стуле.

— У, нехристи!.. — сдавленно произнес он, гордо уставив на мучителя набитые волосами ноздри — Режьте — ничего не скажу…

— Все равно слабовато… — посетовал Сашок. — А-а… Так на нем же еще чертогон!.. Слушай, помоги, а то опять укусит…

Вдвоем они кое-как освободили яростно отбивающегося провокатора от нательного креста.

— Ну, вот теперь другое дело… — удовлетворенно молвил Сашок. — Итак… С какой конкретно целью и по чьему заданию вы проникли на территорию суверенной республики Баклужино?

И волосатик пошел колоться на раз… Примерно на двадцатой минуте допроса лязгнула тяжелая дверь подвала. Сотрудники оглянулись и выпрямились. Сашок отложил иглу.

Открытое, прекрасно вылепленное лицо полковника Выверзнева было сумрачно. Видимо, предварительная беседа Президента с представителями ООН по-прежнему шла из рук вон плохо. Хмуро кивнув, полковник взял со стола протокол допроса.

— Эк понаписали!.. — подивился он, проглядев первый лист. — Лыцкий агент? Надо же! Прямиком из-за Чумахлинки?..

Павлик с Сашком, почуяв нутром неладное, переглянулись. Кажется, переусердствовали… А полковник рассеянным жестом отодвинул истыканную иглой восковую куколку и присел на край стола, со всевозрастающим интересом вчитываясь в протокол.

— Да раскуйте вы его… — ворчливо приказал он, не поднимая головы.

— Так, Николай Саныч!.. — всполошился Павлик. — Он же сейчас углы крестить начнет!..

— Не начнет, — сказал Выверзнев. — Раскуйте.

Пожав плечами, Сашок освободил поганца от наручников.

— Йо-о!.. — поразился Выверзнев какому-то новому перлу. — Попытка покушения на Президента… по личному заданию Африкана… Ребята, вам что, очередного звания сильно захотелось?

Молодые люди дружно порозовели в четыре щеки.

— Круто, круто… — с уважением молвил полковник. — И главное, всего ведь полчаса допрашивали, даже меньше!..

Он отложил протокол и, не слезая со стола, повернулся к волосатику. Выкатив глаза, тот с безумной надеждой смотрел на своего избавителя. В жесткой бороде сияли слезы.

— А ну-ка оставьте меня с ним минут на десять…

Сашок и Павлик беспрекословно повернулись и вышли. При помощи нехитрых колдовских приемчиков они, конечно, запросто могли бы подслушать беседу боготворимого ими Николая Саныча с задержанным, но, разумеется, не посмели. А жаль. Половину бы иллюзий как ветром сдуло…

— Виталя… — позвал полковник, дождавшись негромкого лязга железной двери. — Так когда ты виделся с Африканом?

— Позавчера в ночь… — просипел горлом доморощенный провокатор.

— Почему не сообщил?

Кудлатая башка бессильно упала на грудь.

— Понятно… А на площадь зачем выперся? Африкан велел?

— Нет… Сам…

— Да ты что? Это за каким же лешим?

— Подначил он меня… И на колдунов я в обиде…

— А на колдунов-то за что?

— Дом сломали… Обещали сразу же в новый переселить — не переселили…

— Эх, Виталя-Виталя… — с упреком сказал полковник. — А ко мне обратиться?.. Ну вспомни: было хоть раз, чтобы ты попросил, а я тебе не помог?..

Подавив рыдание, Виталя вскинул мохнатое, как у домового, личико. Наслезенные глаза обезумели. Пористый кончик носа побелел. Не иначе — гордыня обуяла…

— В содеянном — не раскаиваюсь!.. — Голос Витали, по идее, должен был окрепнуть, зазвенеть, но вместо звона вышел скрип. — Знал, на что иду, и готов на любую расплату!..

— А в чем тебе раскаиваться-то?.. — удивился Выверзнев. — Мы, собственно, так все и планировали, только с другим исполнителем. Сработал ты чисто, даже вон карниз универмага перезвездить сообразил… А расплата — как обычно… — Полковник вздохнул, слез со стола и запустил руку во внутренний карман пиджака. Вынул пачку, отлистнул несколько зеленых бумажек, извлек ведомость. — Распишись вот здесь — и свободен… Понадобишься — дам знать…

Медленно и неловко Виталя поднялся с привинченного к полу сиденья. Пошатываясь, подошел к столу. Непонимающе взглянул на доллары, на ведомость, потянулся было за шариковой ручкой и вдруг замер. Ах, будь здесь Павлик с Сашком — уж они-то бы наверняка заметили, что аура Витали пошла пятнами! Да и полковник, хотя и не был колдуном, мог бы, кажется, обратить внимание на общую взвинченность провокатора. Однако в данный момент Выверзнева интересовали куда более важные проблемы: Африкан, странное поведение комиссии ООН, загадочный взрыв у подъезда «Ограбанка»…

— Да здравствует Пресвятая Революция!.. — испуганным шепотом сказал Виталя. Затем дрогнувшей рукой ухватил еще не расколдованное орудие допроса и, всхлипнув от ужаса, одним судорожным движением свернул восковой куколке голову.

Отчетливо хрустнули позвонки, волосатое лицо страдальца нелепо вздернулось, оскалилось, выпучило глаза — и с этой-то жуткой гримасой бедолага черным длинным мешком осел на бетонный пол подвала.

Полковник поспешно прибрал ведомость, баксы — и кинулся к самоубийце, зная наверняка, что можно уже не кидаться… Перелом позвоночника, да еще и у основания черепа?.. Нет, безнадежно…

— Ах ты, дурачок-дурачок! — удрученно произнес наконец Выверзнев, поднимаясь с колен. — Ну как же можно… так все принимать близко к сердцу!..

Сзади лязгнуло — гулко и негромко. Николай оглянулся. На железном пороге стояли, остолбенев, Павлик с Сашком. Молодые люди с ужасом глядели то на оскалившийся труп Витали, то на восковую куколку со свернутой головой, то на полковника…