— Представьте себя на месте любого сотрудника управления. Если вы не считаете опасным то, что считает опасным начальство, вас просто уберут. Многие сотрудники подстраивались под мнение начальства, докладывали то, что от них хотели услышать. Если генерал считает, что писатель N нехорош, как я могу сказать, что он хорош?

— Материалы о деятельности Пятого управления, преданные гласности после преобразования КГБ, рисуют картину массового проникновения агентуры КГБ во все творческие союзы, театры, в кино. Это действительно так?

— Некоторые люди из этой среды шли на сотрудничество с нами и пытались использовать комитет для того, чтобы донести до руководства страны нечто очень важное и как-то улучшить нашу жизнь. Другие надеялись продвинуться в жизни или получить какие-то материальные блага. Мы помогали издать книгу, поехать за границу, получить квартиру, поставить телефон.

— Вы платили большие деньги своим агентам?

— В нашем управлении платная агентура была большой редкостью. Наш контингент нуждался не в деньгах. Ну, женщинам-агентам к Восьмому марта цветы дарили…

Чем действительно занималось Пятое управление? Оно следило за настроениями интеллигенции, окружив заметных людей своими информаторами.

7 сентября 1970 года Андропов отправил в ЦК письмо:

«В Комитет госбезопасности поступили материалы о настроениях поэта А. Твардовского. В частной беседе он заявил: „Стыдно должно быть тем, кто сегодня пытается обелить Сталина, ибо в душе они не знают, что творят. Да, ведают, что творят, но оправдывают себя высокими политическими соображениями: этого требует политическая обстановка, государственные соображения!.. А от усердия они и сами начинают верить в свои писания. Вот увидите, в конце года в „Литературной газете“ появится обзор о „Новом мире“: какой содержательный и интересный теперь журнал! И думаете, не найдутся читатели, которые поверят? Найдутся. И подписка вырастет.

Рядовой, как любят говорить, читатель, он верит печатному слову. Прочтет десять статей насчет того, что у нас нет цензуры, а на одиннадцатой поверит…“

Сообщается в порядке информации.

Председатель Комитета госбезопасности

Ю. Андропов».

Помимо сообщений о листовках и антисоветских надписях, в документах КГБ — прямые доносы на произведения литературы и искусства, которые «подрывают авторитет власти». Поносились спектакли театра на Таганке, Ленкома — за «двусмысленность», за попытки в «аллегорической форме высмеять советскую действительность». КГБ раздражало даже то, что «моральная неустойчивость отдельных людей стала весьма желательной темой некоторых работников кино и театров».

«Вызывает серьезные возражения разноречивое изображение на экране и в театре образа В. И. Ленина. В фильме „На одной планете“, где роль Ленина исполняет артист Смоктуновский, Ленин выглядит весьма необычно: здесь нет Ленина-революционера, есть усталый интеллигент…»

«Трудно найти оправдание тому, что мы терпим, по сути дела, политическую вредную линию журнала „Новый мир“… Критика журнала „Юность“, по существу, никем не учитывается, и никто не делает из этого необходимых выводов. Журнал из номера в номер продолжает публиковать сомнительную продукцию…»

Как эти малохудожественные оценки далеки от задач КГБ, верно? Но КГБ именно так пронимал свою роль: шпионов было немного и содержать ради них такой огромный аппарат было бы глупо. Все понимали, что главная угроза для партаппарата и системы исходила от свободного слова.

Андропов докладывает в ЦК о распространении «самиздата»: «В последние годы среди интеллигенции и молодежи распространяются идеологически вредные материалы в виде сочинений по политическим, экономическим и философским вопросам, литературных произведений, коллективных писем в партийные и правительственные инстанции, в органы суда и прокуратуры, воспоминаний „жертв культа личности“…».

Что же в этом плохого? Андропов доказывает, что распространение такой литературы «наносит серьезный ущерб воспитанию советских граждан, особенно интеллигенции и молодежи». Какие меры? «Значительное число причастных к деятельности „самиздата“ лиц профилактировано с помощью общественности. Несколько злостных авторов и распространителей документов, порочащих советский государственный и общественный строй, привлечены к уголовной ответственности».

20 декабря 1980 года председатель КГБ Андропов докладывал в ЦК, что некоторые московские студенты намереваются провести митинг в память музыканта Джона Леннона. Комитетом госбезопасности «принимаются меры по выявлению инициаторов этого сборища и контролю над развитием событий».

Многие документы Пятого управления преданы гласности, и можно непредвзято судить о том, чем оно занималось в реальности.

В одном из его отчетов сообщалось, например, о том, что Пятое управление собирало материалы на драматурга Виктора Розова и философа Юрия Карякина, включило в состав олимпийской делегации СССР 16 агентов (агентов! — не охранников, то есть не для обеспечения безопасности спортсменов, а для слежки за ними), получило информацию об обстановке в семье композитора Дмитрия Шостаковича и материалы об идейно незрелых моментах в творчестве Михаила Жванецкого, завело дело на выдающегося ученого Сергея Сергеевича Аверинцева, проверило советских граждан, которые имели контакты со Святославом Николаевичем Рерихом во время его приезда в СССР…

К успехам Пятого управления причислялось и то, что юную спортсменку, которая должна была поехать на матч в ГДР, не пустили туда, потому что она проговорилась, что хотела бы выйти замуж за иностранца…

Кроме того, говорилось в том же документе, проверены абитуриенты, поступающие в Литературный институт имени Горького. На основе компрометирующих материалов к сдаче экзаменов не допущено несколько человек…

За достижение выдавался и факт публикации через агента в журнале «Наш современник» материала о писателе-эмигранте Льве Копелеве, разоблачающего его связи с антисоветскими центрами Запада…

Из этого отчета мы узнаем и о том, что специальный отдел в Пятом управлении занимался эмигрантской организацией НТС.

— Насколько серьезным противником считался НТС среди сотрудников госбезопасности? — Я спросил об этом еще одного бывшего сотрудника Пятого управления, который попросил не называть его имени.

— Многие наши сотрудники в кулуарах управления говорили довольно откровенно: если бы КГБ не подкреплял НТС своей агентурой, союз давно бы развалился. А ведь прежде чем внедрять агента его надо соответствующим образом подготовить, сделать ему диссидентское имя, позволить совершить какую-то акцию, чтобы за границей у него был авторитет. Кроме того, каждый из них должен был вывезти с собой какую-то стоящую информацию, высказать интересные идеи — плод нашего творчества. Вот и получалось, что мы подпитывали НТС и кадрами, и, так сказать, интеллектуально. Точно так же обстояло дело и с Организацией украинских националистов. Если посмотреть списки руководителей ОУН, то окажется, что чуть ли не каждый второй был нашим агентом.