«Лжекаштан конский». Мне нравится эта откровенность науки. В жизни так не бывает. На дверях кабинетов не висят таблички: «Назаров — лжепредседатель по делам искусств» или «Ставский — лжеответственный секретарь Союза писателей».

Ремарка в оперетте: «Входят четыре ливрейных клеврета».

Только выехали в экскурсию, опустился туман. Отдыхающие с горя перепили и всю дорогу кричали на разные голоса. «Дыша духами и туманами».

Тесть-инженер не верил в зятя-писателя. Он считал, что у него шальные деньги. «Все это плохо кончится», — говорил он.

Во время работы Ильф вдруг вскакивал и с криком: «Аэроплан! Аэроплан!» подбегал к окну посмотреть. Он провожал его глазами, потом начинал смотреть на улицу.

— Вон прошел Шкловский. Вы знаете, что он сказал про Бройде, когда тот достал автомобиль? «Теперь Бройде пропал, правосудие настигнет его. Ему ездить в автомобиле, все равно что зайцу бегать по полю с фонарем».

Однажды Ильф сказал:

— Посмотрите, Женя, вон идут Александров и Дунаевский. Они не идут, а направляются. Вы заметили, что есть много людей, которые не ходят, а направляются.

Наконец я говорил:

— Ну ладно. Иля, давайте работать.

— Еще минуточку, — отвечал он. — Может быть, еще один аэроплан пролетит. Обратите внимание, эта дура начала петь свои упражнения с утра и все никак не может кончить. Я не могу плодотворно трудиться, если в доме напротив поет начинающее колоратурное сопрано. Женя, Женя, смотрите, мальчики играют в волейбол.

Мы легли на подоконник животами и стали глядеть вниз. Мальчики образовали кружок и кидали мяч друг другу. Перед соседним домом дожидались похоронные дроги.

Вынесли гроб, выкрашенный масляной краской, под дуб. Дроги тронулись в свой обычный страшный путь. Сзади шла поникшая женщина. Ее поддерживали под руки. Это были нищие похороны без участия общественности и без музыки. Дроги подъехали совсем близко к мальчикам, но мальчики продолжали играть. И только когда печальная черная лошадка коснулась мордой спины одного из пятнадцатилетних верзил, круг распался и мальчики отошли в сторону. Но и там они продолжали перебрасываться мячом. Ни один из них даже не посмотрел на похороны.

В этот день мы не написали ни строчки.

Народная частушка:

Тятька вострый ножик точит

Мамка гирю подает.

Сестра револьвер заряжает —

На гулянку брат идет…

Погиб великий русский летчик Михаил Бабушкин. Информацию об этом печатали на последних страницах газет. Фотографию героя дали на полколонки. Это ужасное заблуждение. Даже в коммунистическом обществе, к которому мы стремимся, страдание и печаль будут идти рука об руку с веселием и радостью. Так же будут умирать любимые жены, дети и друзья, так же будут погибать герои, желая подчинить природу человеку. Это естественно и законно. Законна человеческая радость, но законно и человеческое горе. Его нужно уважать. Это первое и обязательное правило солидарности. Мы плохо воспитываем детей. Они даже не снимают шляп, когда видят похороны. Они равнодушны к чужим страданиям, болезням и смерти. Ведь и им придется когда-нибудь страдать, ведь и к ним придет злая смерть.

«Обо всем можно условиться, все может стать условным. Считается, например, что «Правда» — хорошая газета. Поэтому все газеты делаются похожими на «Правду». Но о них можно говорить, что они плохие газеты. Так и говорят. Но толку от этого нет, потому что твердо установлено, что «Правда» хорошая газета, и остальные газеты все равно будут ей подражать. В самом же деле «Правда» делается крайне слабо. Девяносто процентов ее сотрудников не имеют ни малейшего понятия о газетном деле. Рассказы, как нарочно, печатаются там самые скверные. Стихи еще хуже. Газета не имеет более или менее приличных корреспондентов за границей. Рецензии анекдотически плохи. Хроника пишется отвратительным казенным языком. Самые интересные события в нашей стране подаются так, что о них не хочется читать.

Они играли в шахматы со стуком, как в домино.

— Турецкое начало. Конотопский вариант.

— Есть один такой старичок. Разный старичок. Подходит вдруг к человеку в уборной на вокзале (в уборной все равны) и говорит: «Я знаю, у тебя нет паспорта. На вот тебе паспорт. Бесплатно». А у других двести рублей берет за паспорт. Разный старичок.

Писатель из беспризорных. Сделал на этом карьеру. В самом деле у него есть мама и папа — почтенные люди. В конце концов папа через суд требует содержания.

К глухим относятся гораздо хуже, чем к слепым или безногим. Их глухота часто служит предметом шуток.

Маяковский и темы для «Красного перца».

А одному редактору сотрудники льстили чрезвычайно тонко. Они утверждали, что он похож на Ленина.

— Стойте, стойте, — кричали они, входя к нему в кабинет. — Не двигайтесь! Вот так хорошо. Боже ты мой, типичный Ильич!

После этого редактор никогда не отказывал в авансе.

Маленький мальчик (в поезде, про рака, которого купила мама): «Он как схватит своими ногтями…»

— У меня душа болит, как вспомню, что я давал ему пять очков в пирамидку.

Они бились на бильярде за свои десять рублей, как гладиаторы. За это время они могли написать стихов рублей на триста.

Бильярдные истории.

Старик, который не видел лузы («верите, кончика кия не вижу»), Адольф из Шанхая и купчик в Киеве.

Детство. Цирк, чемпионаты борьбы, Мориц II, циклодром, Уточкин, выставка с павильоном-самоваром фирмы «Караван», «Аида» за кулисами, первый трамвай, первый аэроплан.

В Бахчисарае, в ханском дворце, пояснения давал странный человек:

— Мария была убита со стороны Заремы.

— Вот платье женское, которое мы купили, конечно, у одного гражданина XIII века.

— Ну а эта комната не выдерживает, конечно, никакой критики.

В ялтинской газете напечатана заметка об улове кефали, которого не запомнят старожилы. Многозначительные цифры центнеров. А в ресторане-поплавке была только сверхскучная где-то запланированная соленая осетрина, которую везли сюда за несколько тысяч километров. Возле самого поплавка рыбаки каждый вечер вытаскивали сеть с чудной морской рыбой.

Дегустация в Массандре. Старик заведующий с красным носиком и слегка дрожащими руками.

— Итак, товарищи, как мы видели, качество вина слагается из следующих элементов: цвет — вкус — букет — запах. Вино, товарищи, должно быть круглое.

По просьбе заведующего домом отдыха ездили в Симферополь просить у председателя Крымского Совнаркома покрышки для автомобиля. Поездка обошлась в пятьсот рублей. Покрышки стоят максимум — триста. Какое-то нагромождение абсурдов.

Скупая красавица. Не позволяла себе волноваться, чтобы не постареть.

Человек до сорока лет звал во сне: «Бабушка!» (Бабушка нянчила его