Однажды неведомым топологическим преобразованием его занесло в субквантовую область собственной Метавселенной, и он увидел горящую на столе свечу, размеры которой в триллионы раз превосходили рост человека!

В другой раз он выскочил посреди болота, плоскость которого по размерам превышала диаметр Солнечной системы! Видеть это глазами он не мог, но обострившиеся чувства, многие из которых не имели названия на человеческом языке, анализировали изменения континуума почти мгновенно, за тысячные и миллионные доли секунды.

Как оказалось, демонические силы агонизирующей системы мгновенного транспорта, созданной Вершителями в невообразимо далекие времена, могли не только перемещать физические тела на любые расстояния из доменов в домены, но и гнуть, искривлять, деформировать стрелу времени, переносить объекты в будущее и далекое прошлое. Мальгину пришлось убедиться в этом после отчаянной попытки выбраться из взбесившейся «сверхструны», однако все его усилия попасть в трансфер, а оттуда на Землю не увенчались успехом, и в себя он пришел в уютной «пещере» молодого орилоуна, расположенного к философии и общению.

Правда, беседа их началась потом, после того как Мальгин не смог сориентироваться, несмотря на колоссальный объем знаний, запасенных в «черных кладах», но сначала хирург вылез из колодца перехода в тело орилоуна, а затем выглянул из «дуршлага» обзорной башни.

Этот мир напоминал Землю: сила тяжести почти равна земной, кислорода процентов пятнадцать, остальное азот и углекислота.

Взору представилась картина: глубокое синее небо с оттенком зелени по горизонту, небольшой красный диск неведомого светящегося радужного кольца в половину небосвода по другую сторону от звезды. В центре кольца угрюмо глядел на планету огромный черный зрачок неопределенной формы – не круг, не квадрат, не шар – многозубчатое пятно, плавно меняющее очертания. Планета, на которой рос орилоун, явно вращалась вокруг этого объекта, скорее всего – «черной дыры», как и красная звезда, дающая достаточно света для освещения поверхности планеты. Кроме видимых глазом тел, Мальгин, сосредоточив внимание на других своих органах зрения, обнаружил еще восемь планет, а также астероидное и кометно-пылевое кольца. Большинство планет – шесть из восьми – обращалось вокруг «дыры» с радужным кольцом, а пылевые кольца и две небольшие планеты – вокруг алой звезды. Впрочем, алой она казалась сквозь атмосферу приютившей Мальгина планеты, на самом деле звезда принадлежала классу GO и весьма напоминала желтый карлик типа Солнца.

Пейзаж вокруг орилоуна заставил Мальгина сильно задуматься, потому что напоминал пейзажи палеозойской эры, какими их рисовали художники-реэкологи, однако догадка о причинах похожести пришла позже, а пока путешественник созерцал окрестности, впитывал образы, звуки и запахи и отдыхал, чувствуя, как тихонько уходит боль из суставов и мышц измученного тела. Во сне хирург особенно не нуждался, но все же решил поспать, дать первому, дневному «я» небольшой отдых, переключив сознание на глубины психики с «черным человеком» внутри. Власти «черного» над собой Клим уже не боялся, научившись контролировать каждое его движение на уровне рефлекса.

Еще раз окинув взглядом недалекую рощу из растений, напоминающих земные араукарии, чей смолистый запах преобладал над всеми остальными запахами, Мальгин вернулся в пещеру орилоуна, прислонился к теплой стене в уютном уголке зала и спросил машинально, не думая:

– Хранитель, где находится эта система?

Ответ на пси-волне прозвучал незамедлительно, ассоциируясь с мягким мужским баритоном:

– Вы находитесь на Земле в эпоху нижнего палеозоя.

Сон слетел с Мальгина, словно его сдуло ветром.

– Что?! На Земле?! Не может быть! – Клим осекся, вспомнив свои первые впечатления от пейзажа. Лес! Лес палеозоя…

– Но ведь это миллионы лет назад!..

– Точнее – двести сорок миллионов лет, если в качестве эталона измерения брать земной год вашей эры.

– Но небо… десять планет… и «черная дыра» с кольцом…

– Это Люцифер, или Озирис, если хотите. Вторая звезда – Световид, или Гелиос, она станет центральным светилом, Солнцем, через сорок миллионов лет. Кстати, гипотезы о существовании двойной звездной системы в прошлом вашими учеными разработаны довольно смело и точно. А десятая планета, которая вас смущает, это будущая спутница Земли…

– Луна! – Мальгин вспомнил, что в детстве читал популярные книги по занимательной астрономии, в которых говорилось о «долунном» времени, когда Земля не имела естественных спутников. Значит, была-таки в истории Солнечной системы катастрофа, изменившая ее до неузнаваемости. И память бесчисленных поколений предков хранит следы ее, чтобы подвигнуть восприимчивых потомков на поиски доказательств ее истинности.

– Но вы-то откуда это знаете, Хранитель? – спохватился Клим.

– Я знаю все, что знают другие Хранители Пути, – ответил орилоун с потрясающей простотой. – Я знаю все, что было, есть и будет, и буду получать информацию, пока существует… – небольшая заминка, – пока существует система орилоунского метро.

Нельзя сказать, что хирург был потрясен, однако и ординарным ответ орилоуна назвать было трудно.

– И кто же добытчик информации? «Черные люди»?

Хранитель не ответил, он не отвечал на риторические вопросы, подразумевающие ответы.

Слегка осоловевший Мальгин снова вышел под небо Земли далекого палеозоя, небо, так непохожее на стандартные представления ортодоксальной науки о прошлом Земли.

Красное солнце – Световид – почти скрылось за холмами, и свет Люциферова кольца призрачным туманом окутывал землю, пронизывал воздух, проникал во все щели и ямы, и предметы на поверхности: камни, деревья, слизистые громады растительноядных сейсмозавров, бродивших по мелким лагунам, – не давали тени.

Одна из черных глыб неподалеку, лежавшая на крыше орилоуна как упавший с неба камень, вдруг шевельнулась. И Мальгин, удивляясь своей замедленной реакции, узнал «черного человека». Маатанин смотрел на него с тяжелым равнодушием и словно размышлял, что делать с гостем из будущего.

– Привет! – хрипло сказал Мальгин, сглатывая ком в горло.

Маатанин не ответил.

Побродив вокруг дырчатой башни входа – Клим наблюдал за ним с интересом и настороженностью: все же движение «черного человека» – это далеко не ходьба землянина, гуманоида на двух ногах, – маатанин скрылся во чреве орилоуна, так и не удостоив человека вниманием. Эхо его мыслей – прозрачные всполохи, покалывание в висках и всплески странных видений – перестало тревожить сознание хирурга, он остался наедине с собой. И даже мысль, пробившаяся сквозь пелену заторможенности из сферы логического анализа, не заставила его встрепенуться: интересно, а может ли орилоун перенести меня на Землю до кенгуру Шаламова к «серой дыре»? И если может, то что произойдет?

Справившись с эмоциональным ступором, превратившим тело в рыхлый ком снега, Мальгин заставил себя думать о цели, ради которой отважился ринуться в омут чужой транспортной системы. Целью был поиск Шаламова, но теперь, после совета Паломника, не имело смысла шататься по вселенным. К тому же возвращение на Землю в свою эпоху после множества обрывов сети метро становилось проблематичным. Мальгина вдруг обдало жаром: он сообразил, что может совсем не вернуться к себе домой, в свое время. Искушение последовать намеку Паломника «поискать вселенную с другой Купавой, но без Шаламова» стушевалось, отошло в тень, стало прозрачным, хотя и не растаяло совсем.