Отогнать это далекое, полузабытое воспоминание непросто.

Я не верю в судьбу - я верю в людей. Я не верю в магию - я верю в чудеса, которые творим мы сами. Но когда я нахожусь на кладбище, я хочу верить в реинкарнацию. В то, что Дорин пройдет еще один путь, и на этот раз он будет долгим и счастливым.

Я смотрю в сизое тяжелое небо и говорю ему: «Пусть будет так, хорошо?»

Вдалеке над морем слышится первый гром, и я принимаю это за ответ.

Да.

- Как думаешь, она совсем не любила меня? - спрашиваю я, когда мы оказываемся на тропинке - я везу Мэг, и под моими ногами шуршит гравий.

- Любила, - отвечает твердо Мэган. - Когда ты была совсем крошкой, она пела тебе красивые песни и плела венки. - Тетя снова смахивает слезу. - Прости ее, Санни. Не ради нее, ради себя. И отпусти.

Я вздыхаю. Это то, что я пытаюсь сделать. И надеюсь, что однажды это получится.

Мы отправляемся домой. Прежде чем Мэг вернется в реабилитационный центр, а я - в Нью-Корвен, мы на день задержимся в нашем родном городке. Я хочу привести в порядок дом дедушки и бабушки и забрать кое-какие фотографии.

У ворот я замечаю капот алой машины, но не придаю этому значения. Я везу тетю дальше, но меня вдруг останавливают.

- Санни? - недоверчиво говорит мне знакомый голос. - Санни Ховард?

Я оборачиваюсь и вижу Джонатана Тейджера. Он ничуть не изменился - точно такие же растрепанные каштановые волосы, та же небрежность в одежде, только вот глаза у него безмерно удивленные и отчего-то виноватые.

- Привет, - улыбаюсь я Джонатану и удивленно спрашиваю: - А что ты тут делаешь?

- Это ведь ты - Санни Ховард? - зачем-то еще раз уточняет он. Я киваю.

- А Дорин Ховард - это...

- Моя мать.

- И ее больше нет, - заканчивает Джонатан тихо. - Мне сказали соседи, что...

Он не заканчивает предложение - я и так его понимаю.

- Откуда ты ее знаешь? - спрашиваю я. А вместо ответа Джонатан достает из кармана потрепанный конверт, в котором лежит смятая бумажка. На ней знакомым нервным почерком написано: «Твою дочь зовут Санни Ховард, и ты должен о ней позаботиться».

Ниже стоит дата - дата того дня, когда не стало Дорин.

Это ее последнее отправленное письмо.

В глазах Джонатана слезы, и он не знает, что мне сказать. Да и я тоже не знаю. Только Мэг начинает плакать.

- То есть, ты хочешь сказать, что... Что ты мой отец? - не своим голосом спрашиваю я, не отрывая взгляд от записки.

Он молчит, опустив взгляд. Над морем вовсю бушует гроза - вот-вот она ступит на берег.

- Этого не может быть, - качаю головой я. - Глупости какие-то. Розыгрыш. Бред.

- Я вас помню, - тихо-тихо говорит Мэг. - Вы встречались с Дорин. Были ее первой любовью. Двадцать лет назад.

Мне хочется упасть, но я держу себя в руках.

- А вы... Вы ее младшая сестра? - бледнеет Джонатан, и тетя, плача, часто-часто кивает. - Мэган, верно? Дорин много тогда о вас говорила.

Над морем сверкает молния и бьет в прибрежную скалу. Порывы ветра становятся невыносимыми, бьют по лицу и холодят кожу. Мои рыжие волосы развеваются на ветру словно алый флаг.

- Поговорим в доме, - решаю я и, не чувствуя собственного тела, везу тетю к дому. Джонатан шагает следом.

В гостиной тепло и уютно, мерно тикают настенные часы, пахнет какао, которое я варила утром. Даже не верится, что в этом доме давно никто не живет. Кажется, он ждет нас каждую минуту, как верный пес, и всегда готов принять.

Я молча помогаю тете перебраться на кровать в своей комнате - она решает оставить нас наедине. Затем возвращаюсь в гостиную и сажусь в любимой кресло дедушки напротив Джонатана. Он кажется подавленным и виноватым и смотрит на меня так, словно я - призрак. Я ставлю на столик перед ним чашечку чая, и сажусь рядом. Каждое мое движение - механическое, а в голове - гроза почище, чем над морем.

- Значит, ты думаешь, что я - твоя дочь? - спрашиваю я.

Джонатан кивает, кусая губы. Он то сжимает руки, то разжимает - они словно живут своей жизнью на его коленях. Я чувствую беспокойство, исходящее от него. Я чувствую его страх и смятение.

- Не знаю, что сказать тебе, Санни, - признается он.

Я тоже не знаю, что говорить. И как себя вести - тоже не знаю.

- Ты ведь уже приезжал сюда, - вспоминаю я слова Эштана.

- Да, было дело... В прошлом году. Один человек намекнул, что у Дорин есть от меня ребенок, - признается Джонатан, - и я решил проверить. Мальчик, что был здесь, сказал, что у Дорин нет детей. И я...

- И ты обрадовался? - резко спрашиваю я - не знаю, как себя вести. Джонатан качает головой.

- Давай обойдемся без долгих предисловий. Просто скажи, почему ты бросил ее? - спрашиваю я устало. - Нет, вернее, так - почему ты бросил меня?

- Я не знал о твоем существовании, - потрясенно отвечает Джонатан, поднимая на меня взгляд. - Не знал, понимаешь, Санни? Дорин ничего мне не говорила. Я не знал, не знал, Господи! Я бы не бросил, понимаешь? Я не такой человек. Я бы не смог оставить своего ребенка. Но я правда не знал. Понятия не имел, что Дорин беременна.

Каждое его слово наполнено болью и растерянностью.

- Вот как. А ее почему ты оставил? - спрашиваю я. Она всегда говорила иначе. По словам Дорин тот, кто был моим отцом, бросил ее в положении и исчез. Выходит она лгала? Может быть - это в ее духе. Я не знаю, чему верить - слишком уж все кажется нереалистичным.

- Полюбил другую, - честно отвечает Джонатан.

- Саманту? - Я вспоминаю его жену, и мне становится не по-себе.

- Да, Саманту. - Джонатан трет лицо. - Я и Дорин - мы познакомились в Хартли. Я был начинающим композитором, она училась в классе гитары, да и пела великолепно. Совсем как ты. Я полюбил ее с первого взгляда. Дорин была как огонь. Сначала грела собой, а потом сжигала дотла. Я ушел от нее до того, как сгорел. Встретил Саманту - она была глотком воздуха. И как только я встретил ее, сразу расстался с Дорин. Я всегда был честен с ней! Но она... Она не хотела отпускать меня. Приезжала, устраивала сцены, грозилась что-нибудь сделать с Самантой. Мне до сих пор кажется, что одно из ее проклятий настигло Сэм - перед нашей свадьбой она попала в аварию. И тогда, чтобы быть с ней, чтобы найти деньги на ее лечение, я бросил все - музыку, Хартли, избавился от амбиций. Знаешь, я писал песни для одного известного человека, который выдавал их за свои - сейчас их считают хитами прошлого. - Джонатан хрипло смеется. - Но я не жалуюсь. Он отлично платил мне, и его деньги поставили меня на ноги, а его связи позволили мне поступить в Джульярд.

Это вдруг напоминает мне себя саму. То, что ради жизни и здоровья близких я пела вместо Дианы Мунлайт.