Кроме того, он обладал мощными политическими связями и неплохо говорил по-французски, что определило его успех, когда дело дошло до выбора командующего для Американских экспедиционных сил (АЭС). Он женился на Фрэнсис Уоррен, дочери губернатора Вайоминга, который также был сенатором США, и был повышен в звании до бригадного генерала персональным указом президента Теодора («Тедди») Рузвельта, который сам воевал на Кубе. Также он был известным ловеласом и завел минимум двух внебрачных детей в ходе свои путешествий; в 1915 году, однако, ему пришлось пережить трагедию: его жена и три дочери погибли во время пожара в форте Сан-Франциско, выжил только сын, воспитание которого легло на плечи Першинга.

Только Першинг оставил безуспешные, впрочем, попытки поймать Панчо Виллья, как весной 1917 года из Вашингтона пришло предложение возглавить Американские экспедиционные войска. В июне со своим небольшим штабом он прибыл во Францию, где его встретили с буйным восторгом, несколько укрощенным, правда, известием о том, что долгожданные неограниченные пополнения из американских солдат откладываются.

Положение, в котором оказался Першинг, во многом походило на положение фельдмаршала Френча в 1914 году, а обстановка в БЭС походила на то, что происходило в АЭС в 1917–1918 годах. Армия Соединенных Штатов была небольшой и предназначена была в первую очередь для обороны сухопутных границ страны. Таким образом, она была недостаточно экипирована для войны уровня той, что бушевала на Западном фронте во Франции. Практически все было необходимо изготавливать с нуля или приобретать у французов или британцев, от винтовок и стальных касок до полевой артиллерии и авиации. Кроме того, хотя огромное количество американцев и было призвано в армию США в 1917 году, их еще нужно было натренировать, одеть, экипировать и переправить во Францию. Старое правило снабжения армии: «В первый год у тебя нет ничего, на второй уже кое-что есть, а на третий у тебя есть все, что нужно» — не было применимо к американской армии; на это просто не хватало времени. Французская и британская армии практически истощили свои ресурсы, особенно в живой силе. Они могли сражаться дальше, но не более того, а чтобы победить Германию, требовалось нечто гораздо большее.

Першинг не хотел посылать своих солдат в бой в виде батальонов под командованием французских или британских офицеров. Хотя к середине 1918 года некоторые американские соединения успели поучаствовать в боях, а первые дивизии, близкие к завершению подготовки, даже провели некоторое время на передовой вместе с британцами, чтобы ознакомиться с боевыми условиями, Першинг стремился создать полноценную, хорошо экипированную американскую армию, а уж потом ввязываться в боевые действия. До этого момента основная тяжесть борьбы с германцами лежала на плечах французов и британцев. План разворачивания дивизий США стоял, однако, на повестке дня конференции, созванной 2 июня в Версале. На встречу прибыли Клемансо, Фош, лорд Милнер, заменивший лорда Дерби на посту военного секретаря, и Хейг.

Последний заявил, что он крайне недоволен действиями французской армии за последние несколько недель, и не поддержал предложение Фоша отправить американские дивизии, которые тренировались тогда с британцами, во французский сектор фронта, чтобы позволить его хозяевам использовать прибывшие войска для бушевавшего в то время сражения на Марне. Хейг считал, что французская армия была «размочалена» в тех не слишком удачных боях, которые она вела с начала 1917 года, и что ей не хватало офицеров и грамотных сержантов. Гораздо правильнее, по его мнению, было бы поспешить с формированием и «насыщением» американских дивизий — речь шла о группировке в 100 дивизий — объединением их в армии и выведением на передовую в качестве собственно американских войск.

Нельзя утверждать, что кто-то из участников дискуссии был полностью неправ, потому что в предложениях и Гофа, и Хейга был свой резон. Ключевым фактором было время. На то, чтобы натренировать любого солдата и приготовить его и его соратников к бою, требуется некоторое время, но гораздо больше времени уходит на то, чтобы найти и подготовить штабных офицеров и полевых командиров на уровне батальона, бригады и дивизии. Как мы видели, подготовленные, грамотные штабные офицеры важны для планирования атак и управления войсками, а в армии США таких людей было очень мало. Армия быстро росла, начиная с 1917 года, и теперь в ней ощущалась нехватка старшего офицерского состава. Очевидным выходом было взять пехоту США и поместить ее под командование опытных офицеров из французских или, чтобы было меньше проблем с языком, британских армий. Это было бы логическим решением, которое быстро бы привело отличных американских солдат прямо на поле боя, но Першинг не пошел бы на это… и в целом он был, возможно, прав: солдаты сражаются лучше под началом своих собственных командиров.

Фоша больше интересовало укрепление французской линии на Марне, и 3 июня он начал перебрасывать резервы на юг, причем в их составе были соединения, которые в тот момент находились в резерве позади британского сектора фронта. Это обеспокоило фельдмаршала Хейга. Он разгадал стратегию Людендорфа атаковать Западный фронт в тех местах, где оборона союзников имела слабую поддержку, и, следовательно, боялся того, что как только его участок окажется лишенным резервов, то на него обрушится очередная германская атака. По этому поводу между Фошем и Хейгом произошло столкновение, но первый продолжал переброску, упирая на свое право как «генералиссимуса» перемещать «свои» резервы так, как ему этого захочется. Суть конфликта состояла в том, что Фош приказал дивизиям начать двигаться, не только не проконсультировавшись перед этим с Хейгом, но даже не послав приказ через его штаб. Это было нарушением оговоренной командной цепи и очередным примером того, как французы испытывают на прочность любую договоренность.

Германское наступление «Блюхер», направленное на выступ у Нуайон — Реймс, закончилось 4 июня, а 9-го Людендорф ударил снова, но не по британским, как боялся Хейг, а по французским войскам: по 3-й армии на участке между Мондидье и Нуайоном, пытаясь прорваться на юг и на запад, в сторону Компьена и Парижа. Это четвертое наступление под кодовым названием «Гнейзенау» было проведено 18-й армией генерала фон Гутьера, столь хорошо проявившего себя против Гофа. Теперь он сумел продвинуться вперед на 16 км перед тем, как его остановили перед Компьеном. Неудача французов немало помогла восстановлению репутации Хейга и в еще большей степени обузданию их заносчивости. Фош стал обращать больше внимания на то, что приходилось говорить Хейгу, тогда как обычное ворчание со стороны Даунинг-стрит приутихло. Петэн теперь был в немилости, а генерал Шарль Манжен, яростный, боевитый генерал, который играл важную роль под Верденом и в наступлении Нивеля, но был удален от командования после провала последнего, снова вернулся в строй. Американские дивизии в больших количествах прибывали во Францию, их тренировки шли полным ходом, и в середине июня, после трех тяжелых и наполненных опасностями месяцев, перспективы союзников вновь выглядели обнадеживающе.

Немцы, однако, еще не были разбиты и не лишились боевого духа, они вновь атаковали французов по фронту Нуайон — Мондидье в ходе боя за Мец. Бой длился пять суток, и к 11 числу продвижение германцев было остановлено. Генерал Манжен, командующий 10-й французской армией, начал стремительное контрнаступление при поддержке 1-й и 2-й дивизий США, которые шли в авангарде атаки. С этого момента чаша весов стала склоняться на сторону союзников, и они начали медленно оттеснять германцев.