– Штрафы не принимаются, – возразил служитель.

В приходе Святого Лаврентия Силверсливза не набиралось и сотни семейств, но все же давка на следующий день была такой, что большинству пришлось стоять. В воздухе витало тревожное ожидание. Что им предстояло узреть? Многие, взглянув на выбеленные стены, сочли, что церковь выглядит как обычно, но Марта, постаравшаяся прибыть в числе последних, мгновенно заметила разницу.

– Смотри, алтарь! – шепнула она в ужасе Гидеону.

Алтарный стол в приходе Святого Лаврентия уж не одно десятилетие стоял на протестантский лад – в маленьком нефе. Но нынче его там не было. Кто-то переставил его еще в более тесное алтарное помещение, туда, где исстари правил священник и не допускались прихожане. Это вызвало всеобщее удивление. Но даже это было ничем по сравнению с тем, что последовало при появлении преподобного Эдмунда Мередита.

Викарий Святого Лаврентия Силверсливза, почитавший старого короля Якова, давно носил традиционные стихарь и ризу, но те были настолько скромны, что старый сэр Джейкоб не возражал. Сегодня оказалось иначе. Возникло ощущение, что на Эдмунда, пока он шел по Уотлинг-стрит, пролился золотой дождь. И в самом деле, галантерейщики Флеминги продали ему на сорок фунтов золотого шитья и блесток – крупнейший заказ со времен костюмов для шекспировских «Антония и Клеопатры» в «Глобусе». Община ахнула. Потрясенная Марта и прочие пуритане внимали службе под руководством преображенного на папский манер Мередита. В тишине они выслушали отрывки из Писания. Затем он перешел к проповеди:

– Я хочу поведать о двух сестрах. Их имена – Смирение и Покорность.

И бросился в яростную атаку. Он беспощадно разгромил все положения пуританства, столь милые сердцу Марты. Напомнил, что епископы суть духовные сюзерены и правят, как короли, по праву, дарованному Богом. А после нанес заключительный удар:

– Воля епископа предписывает всякому собранию впредь посещать церковь каждый воскресный день. Данное правило будет неукоснительно соблюдаться в нашем приходе. – И, пригвоздив собравшихся взглядом, велел: – Услышьте посему слово Господа! Будьте смиренны. И покоритесь.

Онемевшие прихожане таращились на него.

В обычае Эдмунда было стоять после службы у двери и прощаться с уходившими. Сегодня он встал там вместе с членами приходского совета. Большинство прихожан поспешили выйти, не встречаясь с ним взглядом. Некоторые, напротив, глазели вовсю.

Джулиус дождался, когда все выйдут, и двинулся прочь, направляясь к дому брата, но оказался нос к носу с Гидеоном.

Спору нет, в его присутствии Джулиусу становилось неловко. В последнее время юноша был неизменно трезв и сделался глубоко религиозен. Еще в прошлом году женился. Но жуткую порку не забыл, и Джулиус невольно зарделся под жестким взглядом его карих глаз.

– Твой приходской совет узаконивает папизм, – спокойно произнес Гидеон. – Но ответь-ка мне, Джулиус Дукет, чьей властью заседает этот совет?

Джулиус только смотрел, не зная, что сказать.

– Если совет выбран общиной, – констатировал Гидеон, – мы вправе видеть там благочестивых людей и окормляться благочестивым священнослужителем. Вы засели в совете, как будто это право даровал вам Бог. Никакого права у вас нет. Вас навязали нам. – И с этими словами он развернулся и удалился.

Когда Джулиус рассказал о случившемся Генри, тот осерчал:

– Этого малого уже высекли. Наверное, следует повторить.

Но Джулиус, поразмыслив, усомнился в этом.

Что же касается Мередита, то он был доволен своей работой. Через три дня из канцелярии епископа Лоуда пришел запрос: тот пожелал послушать его проповедь. Неужто ему выпал случай возвыситься?

Двумя неделями позже, услышав вечером стук в дверь, он был наполовину уверен, что встретит посланника от этого высокого лица, а потому слегка удивился, когда хозяйка вошла в гостиную и объявила, что пришла какая-то дама и хочет его видеть. Он спросил имя, но оно ни о чем ему не сказало.

– Миссис Уилер.

И через несколько секунд перед ним стояла Джейн.

Он узнал ее мгновенно. В этой хорошо сохранившейся женщине еще угадывалась юная живость девушки, которой он некогда был увлечен. Она чуть располнела, и ей это шло. Шелковое платье выдавало обеспеченность. Пока он изумленно взирал на нее, нахлынули воспоминания о былом и о долгих годах мечтаний о ней; они застигли его врасплох, и ему почудилось, что он снова обрел единственную, давно утраченную любовь. А Джейн, с любопытством изучавшая все еще красивое лицо Мередита, спокойно прикинула, не выйти ли за него замуж.

Хотя она прибыла в Лондон не за этим. По сути, у нее вовсе не было четких планов. Ее сбережения в Виргинии позволяли жить в уюте и достатке. Она не исключала повторного брака, если – и только если – найдет человека приличного и с положением. Бурная жизнь побуждала хотеть одного: покоя. Прочного, почтенного покоя. «Бог свидетель, я заслужила это», – думала Джейн.

Она полагала, что сам Мередит либо нашел себе богатую супругу, либо ввязался в какое-нибудь околотеатральное предприятие, но вот он стоял перед ней – священник, один из лучших проповедников в Лондоне; прекрасный, как прежде; надежный, уважаемый человек – и, удивительное дело, холостой. Что это с ней, одолело старое чувство? Да. Но она возвела крепость вокруг своего сердца. Джейн хладнокровно изучала Мередита.

– Вы живы! – Он все еще ошеломленно таращился.

– Как видишь.

– Я всегда в это верил. Вы замужем?

– Я вдова, сэр. – Она уловила его тревогу. – Обеспечена. У моего мужа Уилера была хорошая ферма. В Виргинии. Детей у нас не было.

– Понимаю.

Теперь он смотрел с улыбкой. Джейн открыла, что в зрелые годы легко читает его мысли. Она увидела, что и он потрясен, что ему пришла в голову та же мысль.

– Пожениться должны были мы с вами, – тихо произнес он.

– Я знаю, – улыбнулась она. – Так или иначе, вы не женились.

– Мне кое-что интересно, – начал он после долгого молчания. – Когда вы исчезли и вас сочли мертвой, вы не могли отправиться сразу в Виргинию, там еще не было никакой колонии. – Ему было немного неловко. – Я думал… Все произошло так внезапно… – Он нахмурился. – Был пират… Мавр… – Он умолк.

И Джейн замялась. Она не собиралась кому-либо рассказывать об Орландо. С какой стати, в конце концов? В Лондоне никто ничего не ведал. Все, что требовалось сейчас, – солгать. Почему же она колебалась? Возможно, хотела испытать Мередита.

– Я прошу, чтобы это осталось между нами, – наконец ответила Джейн. – Но если вам угодно знать, это правда. Он похитил меня. – Она пожала плечами. – У меня не было выбора. Об этом не знает никто. Это случилось давно.

Теперь ей стало любопытно. Она увидела, как он потупил взор и что-то в нем как бы дрогнуло. А затем погрузился в задумчивость.