Бретт обмахнулась носовым платком, отгоняя запах джина, но все же не сдержала любопытства:

– Неужели? И как именно?

Стэнли прижал палец к губам, давая понять, что это секрет, а потом прошептал:

– Да очень просто. Республиканская партия притворится другом для всех этих освобожденных ниггеров там, на Юге. Глупых, невежественных ниггеров. Если мы дадим им право участвовать в выборах, они проголосуют так, как мы скажем. Никто и моргнуть не успеет, как с голосами черномазых наша партия получит большинство.

Широким, почти яростным жестом он попытался щелкнуть пальцами, но опять покачнулся. Бретт поймала его за руку и помогла устоять на месте, пока он наконец не опустил свой тяжелый зад в плетеное кресло-качалку, которое осело и жалобно скрипнуло под его весом.

– Стэнли, ты описал весьма хладнокровный замысел. Ты ведь это не всерьез?

Загадочная улыбка Стэнли стала еще шире.

– Неужели я стану врать своей собственной родственнице? Этот план уже давно разработан. Одной… закрытой группой. – Он округлил глаза. – Но лучше нам об этом больше не говорить.

– Ты уже сказал достаточно, – разозлилась Бретт. – Ты собираешься эксплуатировать тех самых людей, от которых якобы выступаешь…

– Я-ко-бы, – по слогам повторил Стэнли, словно смакуя каждый звук. – Якобы. Замечательное слово! – хихикнул он. – Черномазые ничего не поймут, да и зачем им понимать, что мы их используем?

– Это крайне непорядочно.

– Нет, это просто политика. Я…

– Извини меня! – резко перебила его Бретт, потеряв терпение. – Мне пора ужинать.

Стэнли хотел сказать что-то еще, но тут из верхнего окна донесся звук, похожий на козлиное блеяние. Кто-то кого-то ударил, и один из близнецов завизжал:

– Не трогай мои вещи, ты, вороватое дерьмо!

Полная отвращения к пьяным заявлениям Стэнли, Бретт быстро вернулась в Бельведер. Хотя она считала старшего брата Билли глупым и продажным, она боялась, что описанный им план может сработать. Вполне закономерно, что большинство негров, за малым исключением хорошо образованных, вроде Сципиона Брауна, доверятся республиканцам. И если им дадут право голоса, они действительно могут проголосовать за того, кого предложат им их благодетели. Бретт не слишком нравился президент янки, но она все-таки не могла представить, что он участвует в такой подлой схеме.

Кипя от злости, она ужинала в одиночестве. Мод, одна из служанок, набралась храбрости и спросила:

– Все говорят о каком-то большом сражении. Они и сюда придут?

– Не знаю, – ответила Бретт. – Никому до сих пор не известно, где сейчас находятся обе армии.

После ужина она решила прогуляться по холмам в надежде, что там попрохладнее. В темноте вспыхивали красные огни завода Хазардов. Где же сейчас Билли? – думала она. Уже почти три недели от него не было ни строчки. Он сражался за то, во что верил, а Стэнли трусливо отсиживался в Лихай-Стейшн, наливаясь джином и хвастаясь своими политическими планами.

Она поднялась выше, через заросли горного лавра, которые становились гуще ближе к вершине. Но и здесь не было ни малейшего ветерка, зеленые листья оставались неподвижными, и в мглистой ночи звезды отливали красным светом.

Случайно она набрела на то место, где на один из склонов упал метеорит. Они с Билли обнаружили дымящийся кратер всего за час до его отъезда в Вашингтон весной шестьдесят первого года. Этот кратер как будто служил предостережением, и то, о чем он предупреждал, должно было случиться. При слабом свете заводских печей Бретт увидела, что кратер уже не такой глубокий, как тогда. На дно осыпалась земля, скрыв обломок, который Билли назвал звездным железом.

Вокруг кратера разрослись лавры, добравшись до самого его края. Но внутри его их не было. Бретт с удивлением наклонилась, чтобы взять горсть земли из стенки кратера. На ощупь земля была песчаной и рассыпчатой и издавала странный кислый запах.

Может, она была отравлена, как и вся страна? Отравлена ненавистью, смертями, наказанием, которого заслуживала эта земля, где одни люди держали других в цепях так много лет.

«Ну и ну, да тебя бы кнутами загнали в Эшли, если бы узнали, какие мысли скрываются в твоей голове…» – подумала она. Но сама она не стыдилась своих мыслей – только удивлялась им. Она действительно очень изменилась и теперь предпочитала дружбу и уважение Сципиона Брауна обществу Стэнли Хазарда.

Рассеянно сорвав веточку лавра, она вспомнила, как Билли сравнивал это растение с их любовью. Он говорил, что и лавр, и их любовь переживут эти ужасные времена. Вот только переживут ли?

Где в эту ночь ее муж? Где обе армии? Может ли оказаться так, что Гаррисберг будет гореть, а они так ничего и не узнают в своей тихой долине? Вздрагивая под красными звездами, она вглядывалась в темноту на юго-востоке и представляла себе, как две невидимые армии вслушиваются в эту душную ночь, чтобы уловить присутствие друг друга.

Расстроенная и напуганная, она бросила ветку и быстро пошла вниз по склону мимо ядовитого кратера. И не смогла заснуть до самого рассвета.

Ли исчез где-то на вражеской территории. Город, правительство и вся Конфедерация затаили дыхание в надежде на добрые вести.

С западного театра военных действий никаких новостей не было, сообщил Орри Мадлен. В Теннесси активизировался Роузкранс; Грант с каждым часом все крепче сжимал кольцо вокруг Виксберга. Рабочие дни Орри проходили в постоянной череде совещаний, составлении докладных записок и бесконечной ругани с Уиндером и его надзирателями по поводу растущего числа смертей среди военнопленных.

Вечерами они с Мадлен читали друг другу вслух. Иногда они позволяли себе погрустить о том, что никак не могут зачать ребенка.

– Возможно, Джастин был прав, когда во всем винил меня, – сказала как-то Мадлен.

Они читали редкие письма Филемона Мика и отвечали на них. Еще раз приезжала Августа Барклай; она очень тревожилась о кузене Чарльзе, чем до глубины души растрогала их. Хотя она и пыталась уверить их, что потратила целый день на дорогу до столицы, чтобы купить муслина на платье, на самом деле ей хотелось узнать что-нибудь о Чарльзе. Уже два месяца она не получала от него писем и боялась, что его ранили или убили в сражении у Бренди-Стейшн.

Орри заверил ее, что постоянно просматривает списки раненых и погибших и что имени майора Чарльза Мэйна в них не было. О его повышении Августа тоже ничего не знала и особой радости от этого известия не проявила.

Она приняла их приглашение на ужин. За едой они обменивались догадками о том, где может быть Чарльз. Орри знал только, что кавалерия Хэмптона отправилась вместе с Ли в Пенсильванию, но больше ничего. После десяти Августа стала прощаться. Она собиралась ехать всю ночь по пустынным дорогам под охраной одного только Боса. Перед отъездом она еще раз поблагодарила Мэйнов за то, что они приютили ее на время сражения у Чанселорсвилла, и сказала, что хочет отплатить им за доброту при первой же возможности. Женщины обнялись; они уже очень нравились друг другу.