В будущем Роуз ввязывался в битвы с малярией, туберкулезом, тифом, скарлатиной и другими бедами, но самую яркую победу одержал над желтой лихорадкой, когда-то прозванной «ужасом Западного полушария». В испано-американскую войну майор Уолтер Рид показал, что переносят желтую лихорадку комары, этим наблюдением воспользовался полковник У. К. Горгас, которому необходимо было не допустить вспышки лихорадки в Панаме при строительстве канала в джунглях, кишевших комарами. Путешествуя по Дальнему Востоку в 1914 году, Роуз услышал опасения от чиновников здравоохранения, что из-за кораблей, проходящих по новому каналу, возможен новый всплеск желтой лихорадки. Вернувшись в Соединенные Штаты, Роуз проконсультировался с полковником Горгасом, который подтвердил, что лихорадку можно «истребить за разумное время и разумные деньги», если организовать системную кампанию по ликвидации рассадника в Западном полушарии20. Роуз привлек Горгаса в проект, и тот добился таких триумфальных результатов, что заболевание почти исчезло в Южной и Центральной Америке к концу 1920-х годов. Когда последовала новая вспышка, Фонд Рокфеллера заказал группе ученых разработать и изготовить вакцину против лихорадки, впечатляющая работа, которая к 1937 году дала вакцину, но при этом унесла жизни шести заразившихся исследователей. Миллионы доз вакцины были распространены по всему миру и спасли бесчисленное множество американских солдат во Вторую мировую войну.

Полная эмоций борьба с инфекционными заболеваниями, породила одну тревожную мысль: что, если болезни вернутся из-за отсутствия подготовленных сотрудников в уже охваченных проектом районах? Вскоре стало очевидным, что лучший способ сохранить работу Роуза – это помочь правительствам в создании структур здравоохранения. Момент для такого подхода был благоприятный, так как чистая наука начала обгонять практическую медицину, что позволяло добиться невероятных достижений, просто применяя уже имеющиеся знания. Помня об этом, Фонд Рокфеллера выделил шесть миллионов долларов Университету Джона Хопкинса на новую Школу гигиены и общественного здоровья, которая открылась в 1918 году, новомодная организация, обучающая профессионалов здравоохранения в таких зарождающихся дисциплинах как санитарная техника, эпидемиология и биостатистика. В 1921 году фонд сделал похожее пожертвование Гарварду на школу общественного здоровья и в итоге потратил двадцать пять миллионов долларов на создание подобных школ от Калькутты до Копенгагена, а также на многочисленные программы стипендий. Фонд Рокфеллера, став катализатором, сыграл существенную роль в подъеме американской медицины на вершину мирового лидерства.

Щедрость Фонда Рокфеллера распространялась на многие страны, но Китай стал особым получателем, туда было выделено больше денег, чем любой другой стране, кроме Соединенных Штатов. Когда в 1909 году Рокфеллер сократил участие в Чикагском университете, Гейтс представил, что подобное достижение можно повторить с крупным китайским университетом. Как многие баптисты его эпохи, Рокфеллер интересовался Китаем из-за обширной миссионерской работы в этой стране. Хотя политические волнения в Китае приостановили Гейтса, он отправил туда исследовательскую миссию изучать вопрос. Против проекта резко возражали две группы: местные христианские миссионеры, опасавшиеся светского варварства предложенного университета, и правительственные чиновники, опасавшиеся иностранного влияния. Поэтому вложения в Китай перенеслись на тот же старый резерв Рокфеллера: медицину. В 1915 году Фонд Рокфеллера организовал Китайский медицинский совет, построивший Медицинский колледж Пекинского союза и открывший его в 1921 году. Медицинский комплекс, один из крупнейших проектов Рокфеллера, состоял из пятидесяти девяти зданий с крышами из нефритово-зеленой черепицы (его окрестят Зеленым городом), разбросанных по территории двадцати девяти акров (ок. 11,7 га). Университет, позже национализированный коммунистами, ввел в современную медицину поколение китайских врачей.

К 1920-м годам Фонд Рокфеллера стал крупнейшим фондом на земле, выдающим гранты, и ведущим спонсором медицинской науки, медицинского образования и общественного здоровья в Америке. Джон Д. Рокфеллер-старший зарекомендовал себя величайшим благотворителем в истории в области медицины. Из пятисот тридцати миллионов долларов, пожертвованных им за свою жизнь, на медицину, напрямую или косвенно, пошли четыреста пятьдесят миллионов. Он нанес смертельный удар примитивному миру медицины XIX века, в котором процветали продавцы патентованных лекарств, такие как Док Рокфеллер. Он произвел революцию в филантропии, возможно, ставшую не менее масштабной, чем его инновации в коммерции. До появления Рокфеллера богатые благотворители обычно поддерживали любимые организации (симфонические оркестры, художественные музеи или школы) и основывали здания (больницы, общежития, приюты), носившие их имена и свидетельствующие об их великодушии. Филантропия Рокфеллера больше ориентировалась на создание знания и, казавшись более безличной, давала более ощутимый эффект.

В своих благотворительных проектах Джон Д. Рокфеллер дышал чистым воздухом добрых дел, высоко поднявшись над столкновениями партий и конфликтами в промышленности. С появлением Фонда Рокфеллера, репутация имени Рокфеллера, столь запятнанная ассоциациями со «Стандард Ойл», сделала большой шаг к перерождению. И Младший, поработав в жюри по белому рабству, примерил на себя новенький образ социального реформатора. Именно в этот счастливый поворотный момент до Нью-Йорка дошли новости об ужасном кровопролитии на угольных месторождениях южного Колорадо, и на семью сошел худший кошмар в истории Рокфеллера – превосходящий все, что было связано со «Стандард Ойл».

Рокфеллеры приняли участие в злополучном проекте в Колорадо в 1902 году, когда на Старшего обрушились внушительные доходы от продажи железной руды Месаби «Юнайтед стейтс стил». По настоянию Джорджа Гулда, Фредерик Гейтс посетил собственность «Колорадо фьюел энд айрон» (КФА), крупнейшего работодателя в штате, владельца двадцати четырех угольных шахт, обеспечивающих коксом свои же сталелитейные заводы. Если бы Рокфеллеры контролировали компанию, воображал Гулд, его железные дороги получили бы выгодные контракты на перевозку угля. Вдохновленный своим триумфом в Месаби, Гейтс решил, что вложение в КФА может обернуться удачей равнозначного масштаба. В ноябре 1902 года Рокфеллер заплатил шесть миллионов долларов за сорок процентов акций и сорок три поцента облигаций и получил неоспоримое превосходство в компании. Лишь позже Гейтс узнал, что, как подсказал Гулду доверенный помощник, руководство компании «гнилое», это кучка «лжецов», «обманщиков» и «воров»1.

Чтобы укрепить КФА, Гейтс убедил Рокфеллера в 1907 году привести новое руководство, у него был идеальный кандидат на уме: его шестидесятилетний дядя, ЛаМонт Монтгомери Бауэрс, чьей больной туберкулезом жене может пойти на пользу горный воздух Колорадо. Так как Бауэрс уже показал свои навыки, когда руководил флотом, перевозящим руду на Великих озерах, Рокфеллер был совершенно уверен – и, как выяснилось, напрасно, – что бывший продавец продуктов с севера штата Нью-Йорк заслуживает доверия, и он стал вице-президентом компании в Колорадо и главной связью Рокфеллера с ней.