Но Ларри был не прав… или ей так поначалу казалось. Она с некоторым пренебрежением пресекла его первоначальные ухаживания, как кобыла, отгоняющая хвостом надоедливую муху. Она помнила, что думала: Раз все это предназначено не ему, кто может винить меня за то, что я отвергаю его?

Впрочем, она последовала за ним. Это факт. Но ее тянуло к другим людям, не только из-за Джо, а потому, что она уже находилась на грани того, чтобы бросить мальчика и одной уйти на запад, к темному человеку. Останавливала Надин лишь укоренившаяся за долгие годы привычка нести ответственность за детей, вверенных ее попечению… и осознание того, что Джо, предоставленный сам себе, умрет.

В мире, где уже умерли столь многие, пособничество новым смертям – конечно же, величайший грех.

И она пошла с Ларри. Все лучше, чем ничего или никого.

Но, как выяснилось, для Ларри Андервуда их встреча значила гораздо больше, чем «ничего или никого». Он напоминал одну из тех оптических иллюзий (может, и сам так думал о себе), когда вода выглядит совсем мелкой, но если сунуть руку, неожиданно проваливаешься по плечо. Во-первых, он сумел установить контакт с Джо. Во-вторых, Джо все сильнее к нему привязывался. И в-третьих, она ревновала их друг к другу. В мотоциклетном салоне Уэллса Ларри поставил на мальчика пальцы обеих рук и выиграл.

Если бы они целиком и полностью не сосредоточились на крышке, закрывавшей подземный бак с бензином, то увидели бы, как у нее отвисла челюсть, а губы разошлись в изумленном «О». Она стояла и смотрела на них, не в силах пошевельнуться, ее взгляд уперся в блестящую металлическую полоску лома, ожидая, что он сначала дернется, а потом выскочит из щели. И только когда все закончилось, Надин осознала, что ждала криков боли Ларри.

Но потом Ларри откинул крышку, и ей стало ясно, что она допустила ошибку в оценке ситуации, можно даже сказать – фундаментальную ошибку. Как показал этот случай, Ларри знал Джо лучше, чем она, не имея специального образования, прообщавшись с ним всего ничего. И только оглянувшись назад, Надин поняла, какую важную роль сыграл эпизод с гитарой, насколько быстро и решительным образом повлиял на взаимоотношения Ларри и Джо. И что являлось основой этих взаимоотношений?

Доверие, разумеется… что еще могло вызвать у нее столь неожиданный прилив ревности? Если бы только Джо доверял Ларри, полагался на него, она бы воспринимала это как нечто естественное и приемлемое. Расстроило ее другое: Ларри тоже доверял Джо, нуждался в нем там, где она не могла заменить мальчика… и Джо это знал.

Получалось, что она ошиблась и в оценке характера Ларри? Теперь она думала, что это так. Его тревожная мнительность, эгоизм являли собой лишь наружный слой, заметно поистершийся от активного использования. А тот факт, что он удерживал всех вместе в столь долгом путешествии, указывал на решительность и целеустремленность.

Вывод напрашивался сам собой. Да, она приняла решение позволить Ларри овладеть ею, но в глубине души оставалась верной другому мужчине… и, отдававшись Ларри, она навсегда убила бы душу. Надин не знала, сможет ли она это сделать.

И теперь темный человек снился не только ей.

Сначала ее это встревожило, потом испугало. Испуг она испытывала, когда их было всего трое. Но потом они встретили Люси Суонн, и она сказала, что видела тот же сон. Вот тогда испуг перешел в безумный ужас. Уже не имело смысла говорить себе, что их сны только походили на ее. А если они снились всем, кто остался в живых? А если время темного человека действительно наконец-то пришло – не только для нее, но и для всех, кто остался на планете?

Эта идея вызвала всплеск конфликтующих эмоций: предельного ужаса и сильнейшего притяжения. Она чуть ли не мертвой хваткой держалась за мысль о Стовингтоне. Считала Противоэпидемический центр бастионом здравомыслия и рациональности, стоящим на пути поднимающейся волны черной магии, которая грозила ее захлестнуть. Но Стовингтон оказался заброшен, и идея безопасного убежища, пышным цветом расцветшая в ее воображении, была лишь пшиком. В бастионе здравомыслия и рациональности жила смерть.

Они продвигались на запад, собирая выживших, и по ходу умерла еще одна ее идея насчет того, что удастся обойтись без конфронтации. Она умирала по мере того, как возрастала ее оценка Ларри. Теперь он спал с Люси Суонн, но какое это имело значение? Это уж точно ничего не меняло. Остальным снились два противоборствующих сна: темный человек и старая женщина. Старая женщина, похоже, олицетворяла какую-то фундаментальную силу. Как и темный человек. Старая женщина являла собой ядро, к которому тянулись другие.

Надин она никогда не снилась.

Только темный человек. И когда сны остальных исчезли так же неожиданно, как и появились, ее сны только прибавляли в силе и ясности.

Она знала много такого, что оставалось неведомым остальным. Темного человека звали Рэндалл Флэгг. На западе тех, кто возражал ему или шел против его воли, либо распинали, либо каким-то образом сводили с ума и отправляли на прогулку в кипящий котел Долины Смерти. Маленькие группки людей, преимущественно технарей, базировались в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, но временно. Очень скоро им предстояло перебраться в Лас-Вегас, где собиралась основная масса выживших. Он никуда не торопился. Лето катилось под гору. Пройдет еще немного времени, и перевалы в Скалистых горах завалит снегом. И пусть они располагали снегоочистительной техникой, им не хватало людей, чтобы посадить их за руль. Зиму он намеревался посвятить накоплению сил. А в следующем апреле… или мае…

Надин лежала в темноте, глядя на небо.

Боулдер стал для нее последней надеждой. Старая женщина стала для нее последней надеждой. Здравомыслие и рационализм, которые она надеялась найти в Стовингтоне, начали формироваться в Боулдере. Там собирались хорошие люди, думала она, но для нее, бьющейся в паутине противоречивых желаний, все было так непросто.

Снова и снова в голове Надин звучала мысль (и она свято в нее верила), что убийство в этом обезлюдевшем мире – величайший грех. А сердце твердо и без обиняков говорило ей, что цель Рэндалла Флэгга – сеять смерть. Но как же она хотела вкусить его холодный поцелуй – больше, чем поцелуи парня из ее школы или из колледжа… даже больше, боялась она, чем поцелуи и объятия Ларри Андервуда.

Завтра мы будем в Боулдере, подумала она. Может, тогда я пойму, закончено мое путешествие или…

Падающая звезда прочертила огненную полосу по небосводу, и, как ребенок, Надин загадала желание.

Загорелась заря, окрасив восточный небосклон в нежно-розовый цвет. Стью Редман и Глен Бейтман уже преодолели половину склона Флагштоковой горы в западном Боулдере, где предгорья Скалистых гор начинали вырастать из равнин, напоминая о том, какой была Земля в доисторические времена. Стью подумал, что в свете зари сосны, пробившиеся между лишенных растительности и почти отвесных камней, напоминают вены на руке какого-то великана, вылезшего из-под земли. Где-то на востоке Надин Кросс наконец-то забылась тревожным, не приносящим отдыха сном.