— Ты что там, плачешь? Я только что проводила Рего. Он был таким веселым и радостным…

От одного этого имени Айну замутило. Страх, первобытный животный страх овладел ей и она вновь почувствовала как пальцы сходятся на её горле, выдавливая саму её жизнь, как заламывают руки, как пинками раздвигают ноги…

— Во имя милости всех богов, Айна, да что у тебя произошло?

Мать резко дернула покрывало, но Айна, вцепившись в край, не дала стянуть его с себя полностью.

— Ты что, голая? Девочка моя, у вас же всё прошло хорошо?

— Нет… — еле слышно выдавили из себя Айна.

— Нет? Мне показалось, что Рего остался доволен вашем вечером.

Не выдержав Айна приподнялась, укрывшись покрывалом, и вонзилась в мать взглядом полным ненависти. Судя по тому, как удивленно метнулись вверх её брови, на шеи девушки остались очень заметные следы от удушения.

— Доволен? Доволен? Мама, он бил меня, душил и взял… взял так… взял как берут рабынь!

Каменная маска, столь часто заменявшая лицо матери, не треснула от этих слов. Даже её густые брови, что изогнулись было в удивлении, почти сразу вернулись в обычное положение.

— Мне жаль, что так получилось Айна, — проговорила мать без всякого намёка на сожаление.

— Жаль? — девушка не верила своим глазам и ушам. Она просто не могла заставить себя поверить в то, что эта холодная и равнодушная женщина напротив родила и воспитала её.

— Ну да. Откуда мы могли знать, что у этого юноши окажутся такие пристрастия. Но ты же понимаешь, что это не отменяет вашу свадьбу?

— Мама, я не желаю его видеть! Он мучал меня.

— Айна, ты говоришь как неразумное дитя. Наши желания, не только твои, но и мои тоже, не имеют никакого значения. Этот брак нужен нам. Нужен семье.

— Этот брак меня убьёт.

— Ну что ты. Не говори глупостей. Со временем ты либо сама привыкнешь к его забавам, либо он просто тобой приесться и найдет кого-нибудь другого.

— Мама, то, что он делал со мной — это не забавы.

— Некоторые мужчины любят и куда более мерзкие и жуткие вещи, моя девочка. И женщины дают им это. Ты просто ещё молода и неопытна. А что до того, что он с тобой делал. Пффф немного сноровки и терпения, и ты даже научишься получать от этого удовольствие.

— Я лучше наложу на себя руки.

Её щеку обожгло от хлесткого удара. Рука матери была легче, чем у Рего, но девушка, визгнув, вжалась в изголовье кровати. Сидевшая напротив женщина расправила покрывало перед собой, а потом, подняв холодную сталь глаз, проговорила низким голосом.

— Прекрати вопить и рыдать и слушай меня внимательно, девочка. Твой отец умер, оставив нас с просто невообразимыми долгами. Такими, по которым нам никогда не расплатиться. А по закону кара за невыплаченный долг очень сурова. Ты знаешь, что нас лишат всего? Всех наших домов, земель, рабов, даже твоей милой Куссы и твоих украшений. Всю нашу собственность арестуют именем Синклита и выставят на торги, а самих нас лишат гражданства и изгонят из Тайлара. Нас посадят на первый попавшийся корабль и запретят под страхом смерти возвращаться. Только мы и не сможем вернуться. У нас же ничего не будет, так что моряки в лучшем случае попользуют нас. Меня, тебя, твоего брата, а потом продадут на рынке невольников в каком-нибудь вонючем варварском крае. И тогда ты до конца своих дней будешь сидеть на привязи в хлеве какого-нибудь дикаря, который будет трахать тебя и пороть, за то, что ты плохо вычищаешь говно за его козами. Ну а может, нас даже не довезут до рынка и просто выкинут в море, когда вдоволь наиграются. Так что этот брак — наш единственный шанс выбраться из ямы долгов и не погибнуть. И если для спасения нашей семьи тебе придется потерпеть немного боли, то будешь её терпеть. Ты будешь делать всё, что захочет твой будущий муж Рего Кардариш. Ты поняла меня, Айна?

— Я…

— Ты поняла меня, девочка?

— Да, мама, — сокрушенно проговорила девушка.

— Громче, Айна. Я не понимаю этот бубнёж.

— Да, мама!

— Вот и славно, моя девочка. И не расстраивайся ты так. Может ваш брак ещё окажется не столь дурным, как ты сейчас думаешь. Знаешь, рождение детей меняет многое.

От этих слов на Айну накатил приступ тошноты. Сама мысль, что внутри неё окажется частичка этого чудовища, выворачивала её наизнанку. Но перечить она больше не смела. У неё просто не осталось на это сил. Беспощадный рок, отлитый в лицах матери и Рего, навалился на неё своей бесконечной жестокостью и смял девушку своим порывом. Раздавил её саму и её волю. И Айна вдруг поняла, что все, что ей остаётся — это сдаться и покорно принять весь тот ужас, что уготовили ей боги.

Мать встала и, расправив своё платье цвета свежей луговой травы, пошла к двери. Открыв её, она обернулась и посмотрела на Айну. В её глазах было сожаление.

— Однажды ты поймешь, что быть великой семьей — значит каждый день приносить великую жертву.

Лиатна скрылась за дверью и девушка, закрыв лицо руками, беззвучно закричала. Если Рего надругался над её плотью, то мать сделала то же самое с её духом.

Она легла, натянув покрывало на голову. Слезы больше не лились из её глаз. Она просто лежала, раз за разом переживая то насилие Рего, то разговор с матерью.

Видимо она была проклята. Теперь Айна понимала это. Все, что происходило с ней — было гневом богов. Вот только за что? Чем она могла их прогневать? Или это проступки её семьи? Или просто богам не всегда нужен повод для издевок над смертными? Ведь на то они и боги, чтобы быть всемогущими.

Айна лежала, не понимая спит она, или бодрствует, путаясь в мыслях и чувствах, пока вслед за проникшей в комнату зарей, не заскрипела дверь и, словно бесплотная тень, не прошмыгнула юная девушка. Она легла рядом с Айной, совсем близко, свернувшись по-кошачьему.

Её тело едва коснулось тела Айны, но девушке хватило и этого, чтобы вздрогнуть и невольно отпрянуть.

— Простите, я думала, что вы спите, моя хозяйка, я не хотела… Ох, Праматерь извечная и милосердная, что с вами случилась?!

Глаза служанки округлились от удивления. Она было потянулась к Айне, но девушка остановила её строгим жестом.

— Нечего.

— Но ваша шея… и руки… я…

— Ты не будешь спрашивать и не будешь пытаться узнать что случилось. Я не хочу говорить об этом. Ты поняла меня, Кусса?

— Как пожелаете, моя госпожа, но может быть я…

— Кусса. Не надо. Прошу.

Рабыня кивнула, а потом, придвинувшись, нежно обняла Айну, уткнувшись головой в её плечо. Девушка вновь вздрогнула. Её кожа напомнила о пережитом ужасе, но вскоре место страха занял покой. Тело служанки было совсем другим чем у Рего. Оно источало тепло и мягкость. Айна положила голову сверху, на мягкие волосы, в которых чувствовался запах дыма и выпечки.