Четверо – все с Земли, все люди – собрались на краю гладкой равнины. Остальные наблюдали за ними. Эмили, Хэмиш, Профну и Лейси смотрели друг на друга.

– Итак… что теперь? – спросила Лейси. – Мы должны сотворить ключ и открыть ящик? Что-нибудь способное уцелеть у поверхности решетки, проникнуть сквозь стену – и вакуум – и открыть контейнер? Как? Возьмемся за руки и пожелаем, чтобы это произошло?

«Ну, Нузона я за руку не возьму!» – проворчал про себя Хэмиш.

– Что ж, – предположила Эмили, – если мы вчетвером сосредоточимся, может, ключ и появится по нашему велению.

Некоторое время они старались. Хэмиш закрыл глаза, представляя себе, как должен выглядеть этот «ключ». Что-нибудь способное открыть тяжелый, массивный шкаф. Виртуальный объект, достаточно прочный, чтобы устоять, когда его поднесут к непроницаемому барьеру кристаллической решетки и времени. Но ему удавалось вообразить только старинный ключ с цилиндрическим стержнем и единственным плоским прямоугольным зубцом бородки.

Он чувствовал, как в кончиках пальцев сосредоточивается магия. Что-то происходило прямо перед ним. Он открыл глаза…

…и увидел путаницу. Его версия «ключа», сделанная кое-как, полусформировавшаяся, соединилась с другой, напоминавшей современный биометрический ярлычок, – когда-то на Земле такие ярлычки использовали для идентификации. Все это сливалось с еще чьим-то представлением о ключе – лабиринте чисел, точек и считываемых компьютером штрих-кодов.

Один из зрителей, увидев, что получилось, засмеялся. Хэмиш не мог на него обижаться.

– Чушь, – сказал Профну.

И Хэмиш заметил, что он изменил внешность. Теперь Профну напоминал настоящего профессора – твидовый пиджак, рубашка с воротником-стойкой и сравнительно небольшие дреды. Даже очки. Подчеркнутый акцент почти исчез.

– Сомневаюсь, что наше изделие сработает.

– Может быть, сперва обсудим… – предложила Лейси. – Что, если мы достигнем согласия в одной метафоре? Мы вчетвером сможем…

Хэмиш покачал головой, ему не хотелось соглашаться с Профну.

– Хотите знать, что я думаю? Готов поспорить на следующий аванс и отзывы в прессе, что все уже готово. Дело сделано. Нам четверым остается только вспомнить и одновременно произнести слово, потому что…

Птицаженщина вдруг закричала. Хэмиш повернулся и увидел, что она прыгает и машет обеими радужными руками, показывая вниз, за край равнины. Рядом, опустившись на четвереньки, М’м пор’лок бил бобровым хвостом и свистел.

Думаю, вам надо на это посмотреть!

Хэмиш и все остальные наклонились, вглядываясь в глубину, и увидели, как далеко внизу, отражаясь во множестве складок, что-то словно поднимается, быстро, со страшной скоростью приближаясь. Полоска света. Сияние. Яркое пятно, которое казалось слишком насыщенным для виртуального.

Вероятно, его можно было увидеть даже снаружи зонда, если посмотреть.

«Должно быть, оно появилось в самой глубине, – думал Хэмиш. – И поднимается с той минуты, как мы произнесли ключевое слово. Ключ… слово. Невероятно глупый шифр! Я бы ни за что не использовал такой в романе».

Не в силах пошевелиться, Хэмиш видел, как свечение становится еще ярче, поворачивает… и опускается прямо на «корму» корабля, бросая яркий свет за преграду, пульсируя в сложном ритме на фоне коричневого ящика…

…который…

медленно

открывался.

Коричневый грузовой контейнер за кормой начал раскрываться, по его поверхности пробежали трещины и появились швы.

– Пошли! – крикнула Лейси. – Поднимемся, чтобы лучше видеть!

Она сошла с равнины и зашагала вверх; поднимаясь, она становилась прозрачной и продолжала расти. Остальные последовали за ней. Хэмиш, которому помогал Особо Мудрый, пытался догнать их, с трудом овладевая необычным умением менять рост и масштаб, борясь с увеличившимся весом и сопротивлением.

Оглянувшись, он увидел равнину, где они только что стояли; созданные их сознанием инструменты казались игрушечными и уже начали растворяться.

– Хэмиш, друг мой, сосредоточьтесь на том, что впереди, – настаивал Ом. – Устремите мысль вверх и вперед. Думайте масштабно.

Остальные ушли вперед. Хэмиш догонял их, глядя на их гигантские лодыжки. Но он всегда быстро учился и потому, живо увеличив свой рост и пропорции, догнал вначале Эмили, потом чужака-выдру, потом Сингха и Птицуженщину, которая, увеличиваясь, становилась более человекоподобной – ее великолепные радужные перья начали сплавляться. Профессор Нузон по-прежнему шагал впереди. Он был по-прежнему огромен, шел быстро, возглавляя их группу.

Туман разорвался, поредел, показались звезды, резкие и яркие на фоне большого барьера-потолка.

Ом прав. Вместе с другими это делать легче.

Но группа пришла сюда не ради звезд. Все собрались там, где «корма» цилиндра сильнее всего закруглялась, открывая лучший вид на грузовой ящик. А тот продолжал раскрываться.

Ящик не просто открывался: его коричневые бока разворачивались, метр за метром выдавая веревочные полосы. Пять таких кабелей удерживали пять различных предметов, высыпавшихся из контейнера; каждый из них тащил за кораблем собственный буксирный трос.

– Вон там! – показала Эмили. – Вижу! Солнце!

Действительно, когда из боков ящика вышли уже сотни метров кабеля, стала видна большая звезда, с виду ярче всех прочих. Она была гораздо крупнее и ближе к ним, чем должна была на этом этапе экспедиции. А где-то в ее свечении затерялась крошечная сине-зеленая искорка. Родная планета.

У них на глазах все пять блоков разделились пополам, потом опять пополам, и каждый новый фрагмент удерживался канатом. Канаты делались все тоньше, и вскоре за кораблем тянулись пять длинных цепей из длинной узловатой нити каждая. Благодаря то ли увеличению, то ли рефракции Хэмиш видел, что теперь нити тянутся на километры, а то и дальше.

– Что бы это ни было, на оружие оно не похоже, – сказал Нузон. Он по-прежнему был в твидовом пиджаке и походил на университетского профессора и говорил почти без акцента – таким он бывал в Калтехе, когда работал простым помощником преподавателя.

Лейси поделилась наблюдением:

– Смотрите, одна нить тянется сразу за нами, зато остальные разошлись в стороны, они вверху, внизу, справа и слева. Должно быть, используется электромагнитный заряд…

А вот еще… Нити разветвились. Каждая разделилась на несколько цепей. Их… сотня! И у каждой на конце два узелка, один за другим. Мне кажется, это антенны… какой-то детектор… он должен покрыть как можно большее пространство за нами.

Хэмиш все еще не мог привыкнуть к тому, как необычно все воспринимается здесь, на границе с реальной Вселенной, где изнутри можно ощутить ограничения, обусловленные изогнутой поверхностью. Теперь зонд не был внутри огромным и просторным, а, напротив, казался тесным и замкнутым. А его тело – когда Хэмиш приближался к барьеру – начинало казаться искривленным. Раздутым и округлившимся. Словно его распирало изнутри.