– Смотрите! – указал вперед штыком Паллино.

Я тоже заметил.

Там были люди. Они бежали к нам, кто поодиночке, кто с детьми на руках. Мужчины и женщины, оказавшиеся с другой стороны ворот, когда Бассандер их запер. Я приказал солдатам посторониться и пропустить толпу. Людей были сотни. Тысячи. Слишком много.

– Прячьтесь за нас! – крикнул я через динамики костюма. – Двигайтесь к Ураганной стене!

Я надеялся, что они успеют. Шагнув вперед, я услышал вдали мужской крик, затем визг. Высокий, пронзительный – так верещат заколотые поросята, но уж точно не люди. Звук оборвался так же резко, как прозвучал.

Отпихнув с дороги увальня-солдата, я двинулся вдоль стены, призывая беженцев спешить. Воздух здесь наверняка был горячим и удушливым, зловонным и влажным от дыхания множества людей, и я порадовался, что мой комбинезон оборудован системой рециркуляции.

– С дороги! – крикнул я.

Ко мне присоединился Паллино:

– Все направо! Шевелитесь, шевелитесь!

Он наставил копье на прибывающих людей, и те на миг замешкались, увидев перед собой дуло и белый штык, но быстро сдвинулись направо, открыв для нас проход. Я бросился в него вслед за Паллино и триадой гоплитов.

Навстречу нам неслись новые крики, отчаянные, безумные, прерывающиеся жестоким холодным смехом. За ними слабо слышалось жужжание кормящихся дронов. Последние беженцы проскочили мимо нас, изо всех сил стараясь подальше убраться отсюда. Я молился, чтобы сьельсины не обнаружили обходного пути и не подстерегли толпу, чтобы не вышло так, что мы отправили людей на верную гибель. Плиточный пол и стены в зале за коридором были перепачканы кровью. Дроны перегрызли незащищенных зазевавшихся людей. Я переступил через труп женщины, с трудом подавив желание пригнуться, когда над головой зашипели нахуте. Давным-давно Паллино сказал мне, что настоящие соларианские офицеры никогда не склоняют головы.

«В открытом поле в тебя все равно попадут, сколько ни пригибайся, – сказал он. – Да и солдаты этого не любят».

Это замечание навсегда засело у меня в мозгах. «Солдаты этого не любят».

Я поспешил вперед. Еще один дрон отскочил от моего щита.

Из мрака появились сьельсины; их белые маски и рога, казалось, плыли в воздухе отдельно от черных тел. Я не запомнил, как выглядел зал, помню лишь красные тревожные огни, разбитые прилавки, служебные стойки и скользкую плитку под ногами. Загремели выстрелы, поражая дронов и воинов. Там и тут включились краденые щиты. Сейчас я с трудом могу найти хоть что-то общее между этими сьельсинами и теми, что сдались мне на Эмеше. Побежденные сьельсины вроде Уванари и орда Бледного короля отличались как день и ночь.

– Вперед! – скомандовал я, поднимая меч, чтобы парировать удар Бледного.

Его клинок переломился, с лязгом ударившись о пол. Развернувшись, я снес демону голову и толкнул тело на пол. Врагов было не счесть, и это означало, что терминал совсем рядом. Должно быть, они спустились вниз через дыру в крыше.

Крыша.

Весь зал ходил ходуном. Я представил, как над нами на укрепленную бетонную дорожку опускается бронированная нога размером с танк. Артиллерия Лориана начала обстрел врага на космодроме. Колоссы и истребители атаковали осадные башни и отряды пехотинцев под знаменем белой руки.

Впереди был низкий, но широкий проход, в который в ряд могли пройти десять человек. В проходе я заметил громадные белые фигуры. Как я и опасался, химеры пришли. Демоны Эринии. Не меньше десятка, в сопровождении сотен скахари, жаждущих крови штурмовиков.

– По крайней мере, великана с ними нет, – тихо заметил Паллино.

– Еще не вечер, – мрачно ответил я и покосился на Валку. – Можешь совладать с этими гибридами?

– Дай мне несколько секунд, – хищно ухмыльнулась она.

Помещение вновь содрогнулось, и я услышал нечто, что мой мозг не сразу понял. Металлический стон, скрежет, напоминающий скрип досок древнего парусного судна. Не знаю, как я вообще расслышал его сквозь шум сражения, и не могу описать то чувство ужаса, что охватило меня еще до того, как разум осознал, что нас ждет.

Потолок проломился; металлические перекрытия прогнулись, треснули под тяжестью, которой не могли предвидеть их проектировщики. На пол с грохотом опустилась металлическая нога в шесть раз выше человеческого роста и шире самого широкого дерева во Вселенной. Она топнула прямо посередине платформы терминала, раздавив и людей, и сьельсинов. Солдаты бросились врассыпную, освобождая пространство вокруг ноги павшего колосса. Мне почудилось движение, громадная машина напомнила акулу, атакованную меньшими рыбами, или волка, окруженного крысами. За выступы на корпусе цеплялись темные фигуры, и я с ужасом понял, что Бледные вскарабкались по ногам ходячей машины на платформы, где размещались стрелки и гренадеры.

Подул ветер, засвистел среди кривых пальцев рваного металла и обломков бетона, и на миг обе армии застыли. Пыль улеглась, поднялся дым. Сверху выглянуло черное небо, и в вышине я увидел нимб закрытого солнца и темные контуры корабля-мира, глядящего на нас, словно зрачок неизмеримого глаза. Смотря на него, я понял, что мы проиграли. Я проиграл. Одну брешь мы могли залатать, но две?

Сьельсинские воины спрыгивали с платформ, по-кошачьи ловко приземляясь среди наших солдат. Еще больше их ползло вниз головой по ноге поврежденного колосса, пальцами цепляясь за панцирь машины. Они чем-то напоминали крабов. На моих глазах одному сьельсину выстрелили между лопаток, и ксенобит, пролетев тридцать футов, размазался по полу.

– Такую брешь ни за что не закрыть! – прогремел мне в ухо Паллино.

– Знаю!

– Оставаться нельзя!

– Знаю! – резче повторил я.

Вдалеке гремел гром, то ли настоящий, то ли под него маскировались «Соколы». Разрубив залетного нахуте, я отступил с двумя солдатами за колонну. Гигантская, так и не отключившаяся от реактора нога колосса подергивалась, пыталась поднять машину из ямы.

– Лин! – быстро переключив пальцами канал, крикнул я по рации и, дождавшись ответа мандарийского капитана, спросил: – Всех эвакуировали?

– Не всех. Некоторые еще в тоннеле, подгоняем их как можем.

«Не успеют», – подумал я и зажмурился.

– Можете завалить за ними трамвайный тоннель?

– Мы собирались держать ворота, – ответил Лин.

– К черту ворота! – воскликнул я. – Вы нужны здесь! Колосс пробил крышу, мы прижаты к стенке!

В этот момент одна химера издала жуткий боевой клич, разнесшийся до самого свода потолка.

– Но… – мешкая ответил Лин.

– Капитан, это приказ!

Не дожидаясь возражений, я отключился. Когда мы расстались, мандарийский капитан был выше меня по званию. Теперь я был Викторианским рыцарем, и даже если отбросить непонятные перемены в отношении Бассандера ко мне, этого было достаточно, чтобы добиться от него послушания. Бассандер был солдатом до мозга костей, офицером в самом традиционном смысле.