– Не могу, – сказал я. – Я не готов. Я не все понимаю.

– Сделай что-нибудь, – повторила она и встала, взяла обеими руками мою руку в перчатке.

Внутри меня что-то щелкнуло, как будто ключ повернулся в замке. Это была не мольба. Валка никогда не умоляла, не просила. Ее слово было приказом.

Я не стал преклонять колено. Она этого от меня не требовала.

– Как пожелаешь, – ответил я, прижавшись лбом к ее лбу.

Как мы давно подозревали, за Береникой пристально следили чуждые нам, хоть и смертные создания. В леденящей Тьме, на краю системы, где меркнул свет белого солнца, многие годы таилась страшная угроза, и черная флотилия, обосновавшаяся на орбите, была лишь ее предвестником. Боюсь даже гадать, сколько лет она ждала там, коварно плетя свою паутину. Но паутина была готова, и мы в нее попались.

Наш флот был разбит, уцелевшие корабли бежали, система спутников разрушена. Первым сигналом, что во тьме на краю системы что-то шевелится, просыпается, стали приливы и отливы. По всей Беренике, начиная с горных озер и заканчивая мелкими южными морями, вода то чрезмерно поднималась, то чрезмерно отступала. Реки выходили из берегов, моря пересыхали, открывая не тронутое солнцем в течение тысяч лет дно. Планета вздрагивала, и пыль сыпалась на крышу над нашими головами.

Но это было только начало.

Я помчался из конференц-зала, где следил за установкой укреплений, и, перепрыгивая через три ступеньки, поднялся в командный центр.

На Беренику пришел день, серые длинные облака уходили, разбиваясь о бастионы Ураганной стены. Бледное солнце озарило космодром, явив нам кошмарную картину в лучших традициях Босха. Сьельсинские корабли казались инородными артефактами давнего прошлого, выброшенными из морской пучины на берег настоящего.

Они были здесь лишними.

– Что случилось? – спросил я. – Они идут на штурм?

Лориан Аристид, казалось, не спал уже тысячу лет. Он весь съежился и едва мог разлепить веки.

– Никуда они не идут, – ответил он. – Сидят в своих башнях, ждут чего-то.

Я оттеснил двух младших логофетов и подошел в фальшокну, в котором был виден пейзаж за стеной. Лориан был прав, сьельсины оставались на месте. Их десантные корабли, черные и безжалостные, по-прежнему высились чужеродным лесом на краю космодрома. Повернувшись, я окинул взглядом разрушенный город. Тут и там поднимались столбы дыма, облизывая небосвод.

Над всем этим высоко и молчаливо плыло белое солнце. Его лучи, не замутненные дымом нашей планеты, дотрагивались до всего вокруг. Несмотря на то что это утреннее солнце было лишь проекцией, его чистая красота тронула мое сердце. Его свет горел ярче, чем любое зло, и ни одно человеческое деяние не могло его запятнать. Пусть на Беренику пришел ад, наш мир еще жил.

Земля содрогнулась, и я схватился за край голографической панели. Консоли загудели, и позади меня поднялся гвалт.

– Движение на полосе! – крикнул офицер.

Я перевел взгляд с солнца и города на космодром.

Со стороны кораблей к нам приближалась одинокая фигура, быстро пересекавшая дистанцию между осадными башнями и стеной. Это не было Бахудде, но я не сомневался, что генерал-вайядан выжил. К нам шел одинокий сьельсин в церемониальных белых одеждах. Его плащ и мантия трепыхались на шальном ветру. Сверху сквозь облака падал бесцветный свет, окрашивая планету под далеким солнцем в темные, белые и мутно-серые тона.

– Увеличь, – скомандовал я фальшокну.

Изображение увеличилось, сфокусировалось, пока я не смог отчетливо рассмотреть фигуру, словно она была в десятке ярдов от меня. Вокруг нее вихрились пыль и дым, гладя ее терновый венец. Один из двух крупных рогов загибался назад и внутрь, другой же был прямым и высоким, из-за чего голова сьельсина казалась косой. Рога были украшены бледно-золотыми браслетами и цепочками с черными как ночь камнями. На сьельсине не было маски, лишь вычурные очки с узкими прорезями для глаз, пылающий в которых красный огонь был заметен даже через камеру.

В одной когтистой руке у него было церемониальное копье с привязанными под наконечником маленькими серебряными колокольчиками и палочками. Это было котелихо, сьельсинский герольд и корницен, объявляющий роковые указы своего хозяина, Бича Земного. Рупор Сириани Дораяики, Пророка, Князя князей, величайшего врага человеческого.

Сделав несколько символических шагов, герольд остановился и вскинул копье к небу. Фетиш зазвенел, и я заметил на копье знакомый разорванный круг, напоминающий два загнутых рога. Между этими металлическими рогами, выкованными из иридия гнусными, но искусными мастерами, красовалась раскрытая шестипалая ладонь.

Котелихо молчало – с такого расстояния его не слышали ни обосновавшиеся на нейтральной полосе сородичи, ни тем более люди. Даже звон колокольчиков не доносился до нас. Но я видел, как шевелятся его хищные челюсти, – точно так же, как когда-то у князя Аранаты.

Мы не услышали его возгласа, зато прекрасно услышали хор, который присоединился к нему. Вся могучая рать Бледных закричала в один голос, заставив содрогнуться сами небеса. Над каждой из сотен темных башен взвилось знамя – не черное, а яркое темно-синее, с когтистой белой рукой – последнее, что многие миллионы людей видели в своей жизни. Я почувствовал, что в этот миг ужас охватил всех защитников Ураганной стены, что они потеряли мужество. Все до единого смотрели с укреплений, а сердца их превращались в пепел. А если кто-то не сломался в тот момент, то уж точно сломался в следующий, когда зловещий клич раздался как будто из недр самой земли, вторя топоту множества ног:

– Velnun! Velnun! Velnun!

– Что они делают? – тихо, почти шепотом, спросил Паллино.

Клич доносился сквозь стены, подобно далекому, едва слышному грому. Но я понимал, что они кричат, по губам герольда.

– Velnun! Velnun! Velnun wo!

– Что они говорят? – приподнявшись в кресле, спросил Аристид.

– Он идет, – сухо ответил я.

Герольд направил копье на Ураганную стену, и огромная армия Бледных вновь завопила из своих кораблей. И тут произошло нечто ужасное, чего я никак не мог предугадать.

Посреди утра наступила ночь, как будто рука некоего божества заслонила солнце.

По рации раздались вздохи и испуганные крики. Внизу на космодроме сьельсины снова заревели.

– Что случилось? – спросила испуганная женщина-офицер.

Я представил, что мог ей ответить Леонид Бартош, будь он среди нас.

– Солнце! – воскликнул один из техников. – Посмотрите, что они сделали с солнцем!

– Черная планета, что это такое?

– Да оно гигантское!

Во Тьме, среди звезд, таился и наблюдал Ужас, и когда пришло время, пришел в тлеющий город людей. Никто не смог бы его измерить, потому что никто из видевших его черный лик не выжил. Я один из ныне живущих ступал на его поверхность и ходил по его зловещим залам. Прежде я видел сьельсинские корабли-миры, сражался в их подземных лабиринтах, выдолбленных в пустых недрах астероидов, но такое?! Такое и представить было трудно. В небе Береники поднялась новая луна, и ее внезапное появление заставило моря пересохнуть, а землю – содрогнуться.