«автопилота», готовясь к неминуемому столкновению. Отхлестанные упругими ветками, ребята, тараном с треском пробивая просеку в девственных колючих кустах, вырвались на открытое место, сопровождаемые веером ломаных веток и снега. Открыв на мгновение глаза, Анатолий увидел, что «Ракета», оторвавшись от земли, стремительной кометой неумолимо приближается к стройным зонтикам борщевичных зарослей. Обстреливаемые снегом, вперемешку с комьями земли и веток, ребята, смертоносным метеоритом кося хрупкие стволы борщевика, ворвались в их чащу, где неожиданно вошли в состояние невесомости, разлетевшись сбитыми кеглями в разные стороны.

Кувыркаясь, словно спутник над Землей, ребята пролетели несколько метров. Толик совершил жесткое приземление, хорошо приложившись спиной о мерзлую почву, слегка припорошенную снегом. Сосчитав все искры, мерцающие перед глазами, он, наконец, смог разлепить веки и увидеть над собой бескрайнюю синеву неба. Кряхтя, как старый дед, юноша осмотрел место приземления. Вокруг был бурелом из веток, перемотанный сухой паутиной «бешеного» огурца. Ни саней, ни попутчика в пределах видимости не наблюдалось! Выбрав направление, Анатолий побрел на поиски Славки, предположив, что он должен обнаружиться впереди, дальше по склону. Раздвигая молодые побеги ракит, Толик услышал слабые стоны товарища. «Наверно, он очень сильно ушибся!» — предположил неудачливый «пилот», устремившись на звук, в страхе увидеть нечто более ужасное.

В трех метрах впереди Толя обнаружил искомое: Славка лежал навзничь, раскинув конечности в стороны, и натужно стонал.

— Что с тобой?! — подбегая ближе, выкрикнул товарищ.

— Уууу! — протянул Славик, кривя исцарапанную физиономию.

«Наверно, что-то сломал себе!» — промелькнула мысль.

— Спина болит, — сквозь зубы прошипел друг.

— Давай вставай, сейчас пройдет, — суетясь над другом, не зная, чем помочь, произнес Анатолий. Вроде обошлось! Славка, морщась от боли, поднялся и стал озираться по сторонам.

— А где мой портфель?! — вдруг спохватился он.

— Наверно, дальше улетел, — предположил Толик, поддерживая товарища под руку.

С трудом ковыляя, друзья отправились на поиски портфеля. Сначала им начали то тут, то там попадаться тетрадки и учебники, хаотично разбросанные на местности, а затем и сам ранец обнаружился, открытый и с оторванными лямками. Собрав его содержимое, ребята двинулись в обратную сторону в надежде отыскать место крушения и найти сани.

Поднявшись едва не на четверть склона, друзья обнаружили потерянное транспортное средство. Сани, до половины скрытые под снегом, торчали из овражка. Отковыряв «Ракету» с погнутой вдребезги передней частью и вывернутым назад рулем, горе-товарищи обреченно двинулись в сторону своей улицы в предвкушении серьезной взбучки от родителей.

Их подозрения, разумеется, оправдались, еще бы: дети, отпущенные из дома чистенькими и здоровыми, возвратились, будто с поля боевых действий — едва живыми, исцарапанными, в ссадинах и синяках, в рваной одежде, с испорченным скарбом и с подозрением на переломы.

Как и следовало ожидать, кара была страшной: Славику запретили общаться с другом и вообще строго-настрого «рекомендовали» обходить его десятой дорогой. Толика же наказали построже, добавили еще несколько рубцов на одном месте, лишили санок и на месяц посадили под домашний арест.

— Это был последний день, когда я видел свои сани, — вздыхая, подытожил отец, вспомнив до мельчайших подробностей события того памятного спуска.

— Как вы вообще не убились?! — удивляясь услышанной истории, поинтересовался я.

— Чудом, — лаконично ответил мой папа. — Чудом!

Я же, вдохновленный идеей, загорелся восстановить эти легендарные санки и почти преуспел в этом, но время не стоит на месте, я сам подрос и обзавелся новыми современными санями, к тому же появились другие заботы и дела, ходить на горку мне стало некогда. В итоге отцовские сани с гордым названием «Ракета» обрели реинкарнацию в других бытовых приспособлениях… А история об их фееричном спуске останется на страницах этого рассказа, как красочная иллюстрация безрассудного поведения лихой юности и назидательный совет — лучше тише да дальше, чем быстрее, но с таким результатом!

Кошки-рыбки

Какая романтика — отправиться поутру на рыбалку. Выйти на улицу в прохладную сонную зорьку и побрести к извилистому берегу реки. Пробраться сквозь туманную дымку, ступить в искрящееся драгоценными самоцветами царство росы. Нарушить своими шагами шаткий покой лоснящейся свежестью травы, сбивая на мокрую землю блестящие искорки влаги. И, устроившись на склоне обрыва, закинуть удочку и вслушаться в робкую тишину пробуждающейся от ночной дремоты природы. Изредка тревожным звоном послышится трель разбуженной птицы, шорохом шмыгнет в траве полевка, раздастся пронзительный всплеск потревоженной водной глади, а издали донесется скрип несмазанных дверных петель. Немного озябнув, дожидаться первых теплых солнечных лучей, наблюдая за восхождением лучезарного светила под аккомпанемент трезвонящих побудку петухов.

Такая картинка рисуется в моем воображении, когда я представляю себе поход на рыбалку. Хотя, честно говоря, я не могу отнести себя к заядлым рыбакам, скорее так, — любитель, но скоротать время за этим увлекательным занятием я весьма не прочь. Единственное, что омрачает такой поход, — это отсутствие самого улова. Дело в том, что стоит мне взяться за снасти и собраться на рыбалку, как клев тут же прекращается, и не только у меня, но и у ближайших ко мне рыбаков. Связываю я такую закономерность исключительно со своим невезением, но подозреваю, что и речные обитатели старательно избегают встречаться со мной, будто им «доносит разведка» о моем приближении и потенциальный улов покидает квадрат, в котором я закидываю удочки!

Но однажды, когда лет мне было поменьше, а энергии во мне побольше, я увязался с дядей на удачную для меня рыбалку.

— Вставай, племяш! — тормоша за плечо, шепотом будит меня дядя.

— Чего?! — сквозь сон недовольно бормочу я.

— На рыбалку пойдешь? — склонившись надо мной, тихонько спрашивает дядя Петя.

— Да, да! Ща, соберусь и пойдем!

— Давай быстрее, а то рыба разбежится!

— Еще же темно!

— Самое оно! Сейчас самый клев!

— Уже встаю!

Натягиваю на себя теплые штаны, надеваю толстый свитер, закутываюсь в куртку и, нахлобучив вязаную шапку, зевая во весь рот, выхожу во двор.

— Ну, что, собрался?! Рыбак! — подмигивает мне дядя, возясь с удочками в сарае.

— Собрался! — тру глаза кулаками, еще не до конца проснувшись.

— Сам же хотел на рыбалку сходить!

— Ну не в такую же рань!

— А днем клева нет! Надо именно утром ходить.