Боится спугнуть счастье?

Размышляя об этом, Софья вышла из служебного входа музея и тут же увидела Протасова, стоящего возле открытой дверцы своего внедорожника. Она засмотрелась.

Как все-таки мужикам идут внедорожники!

Протасов начал говорить первым, и по мере того, как он пересказывал свой диалог со следователем, Софья все больше убеждалась, что посвящать его в услышанное от мамы не следует.

Почему, она сформулировать не могла, но когда Иван поинтересовался, что новенького, Софья поведала о проблемах своей замечательной мамы, которая никак не могла решить, лететь ей в самолете в джинсах или надеть новый спортивный костюм от Nike.

Протасов смотрел на нее смеющимися глазами, и сразу было видно – любовался.

Софье нравилось ехать на большой машине, чувствовать на себе его взгляд и прикидывать, кто из них первым начнет раздевать другого, когда они попадут в квартиру.

Все эти ощущения и мысли были новыми, непривычными. Почему с Кириллом она не думала ни о чем подобном?

Почему, почему! Потому!

Да черт с ним, с Кириллом!

Все было даже лучше, чем она представляла, поэтому о намерении позвонить Закряжскому Софья вспомнила только утром. Да и то не сразу, а когда, поцеловав Протасова в сотый раз, выбралась наконец из машины и побежала к служебному входу.

Бенедикт долго шуршал чем-то, видимо, листал записную книжку, но потом все же нашел адрес одного авторитетного, по его мнению, ювелира.

– Вы можете смело к нему обращаться, Софья. Богдан Данилович известен не только своей осведомленностью, но и крайней – я подчеркиваю – деликатностью.

Деликатность – это то, что нужно.

В обеденный перерыв она рванула на Итальянскую улицу.

Октябрь по-прежнему был непривычно теплым, радуя глаз пестротой листьев и голубизной небес. Последнее рождало в душе что-то похожее на эйфорию и пробуждало смутные надежды на лучшее будущее. Дрогнула даже душа бухгалтера. Софья притормозила в маленьком сквере и минут десять просто дышала, запрокинув голову. В конце концов, когда еще получится расслабиться на природе!

Ювелир с абсолютно русским именем Богдан Данилыч оказался так похож на Бенедикта Фомича, что у Софьи даже рот непроизвольно открылся. Удивительное сходство! Впрочем, возможно, когда-то они выглядели по-разному, но с годами вытерлись и усохлись в одних и тех же местах. Такое, она слышала, бывает.

– Я раньше вообще не знала, что существуют красные алмазы, – сообщила она двойнику Фомича.

Не отрываясь от рассматривания в лупу какого-то перстня, Богдан Данилович пожал плечами. Совсем как Бенедикт.

– Про редкие алые самоцветы знали еще древние цивилизации. Южная легенда гласит, что алмаз красного цвета сотворил индийский раджа. Он убил отца и братьев, чтобы стать повелителем. После этого ужасного преступления от его прикосновения символ власти – алмаз чистой воды – стал кроваво-алым.

– А на самом деле?

– На цвет алмаза влияют примеси и аномалии кристаллической решетки, возникающие при его формировании. Красный дают включения марганца. Из цветных алмазов красные самые редкие. На десять миллионов – только один. Красные алмазы исчисляются поштучно, но сертифицированные как Fancy Red, то есть чисто красные, вообще уникальны. Геммологический институт Америки с тысяча девятьсот тридцать первого года сертифицировал их всего двадцать.

– Так мало?

– Остальные считаются, увы, ушедшими в подполье.

– А сколько такой камень может стоить?

– Немало. Камушки до одного карата оцениваются примерно в два миллиона долларов. Обычно красные алмазы небольшие, до пяти карат. В мире сейчас известны всего три экземпляра крупнее.

– То есть, если крупнее…

– Они практически бесценны. Кстати, эти камни нужно уметь обрабатывать.

– Расскажите, – сложила ладони Софья.

– Дело в том, что алмаз красной гаммы лишен искристости, свойственной бесцветным камням. Поэтому насыщенность цвета необходимо повысить. Их обрабатывают смешанной техникой – верхнюю грань оставляют ровной, а гранится именно «павильон», спрятанный в оправе. Так появляется внутреннее сияние, игра света, переливы.

Богдан Данилыч оторвался наконец от своих дел и взглянул на Софью со смесью любопытства и тревоги.

– Мы ведь говорим о конкретном камне, верно?

– Вас не обманешь. Но дело в том, что я его ни разу не видела и не знаю, где он находится.

– Вы его разыскиваете?

– Затрудняюсь с ответом, если честно. Это похоже на пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю что. Пока я просто пытаюсь выяснить хоть что-то.

– Известен ли вам провенанс? То есть биография камня.

– Кое-что. Он принадлежал богатой афганской семье, и у него есть имя – «Red Sun».

– Заря.

– Красное солнце.

– Ну или так. У англичан нет отдельного слова для обозначения восхода, поэтому они чаще всего используют это словосочетание. Имя, кстати, говорит о камне многое. Скорее всего, этот – англичанин. Не по рождению, разумеется, а по владельцу. Что еще?

– Он был очень дорог семье, которой принадлежал. Настолько, что после его исчезновения сто лет назад они продолжают его искать.

Богдан Данилович поднял брови над очками.

– Ну что ж, это вполне объяснимо. Насыщенный красный алмаз – камень полководцев. Он дарит власть, храбрость, надежду. Астрологи считают, что он позволяет владельцу привлечь на свою сторону астральные сущности. Красный – единственный из алмазов, требующий осмотрительности. С его мощью способен совладать только сильный душой владелец.

Сильный душой? Выходит, Лариса не смогла. Алмаз привел ее к гибели. Может быть, все потому, что камень был украден?

Софья так задумалась, что не расслышала заданного ей вопроса.

– Простите, что?

– Я спросил, в оправе ли камень.

– Думаю, нет. Но скорее всего, огранен в бриллиант.

– А сколько карат? Тоже неизвестно?

– Неизвестно, но размеры примерно полтора-два сантиметра в диаметре.

Старик по-мальчишески присвистнул. Глаза блеснули за стеклами очков.

– Богдан Данилыч, вы что-нибудь слышали о таком камне?

– К сожалению, нет, никогда. Но это ни о чем не говорит. Не все, знаете ли, мне докладывают. А вам точно известно, что его следы ведут в Петербург?

– Теперь да, – твердо ответила Софья.

Старик взглянул с недоверием, но уточнять она не стала. Не рассказывать же об убийствах!

– А вы не могли бы осторожно поспрашивать о нем? Может, кто-то из ваших хоть краем уха…

– Осторожно? – перебил Богдан Данилыч. – Насколько осторожно?

– Максимально.

– Так… Значит, за камешком криминал тянется, если не хуже. Угадал?

Софья поразилась сообразительности старика.

– Пока речь идет только об информации, не более. Но если вам кажется, что это каким-то образом может стать для вас опасным, то, прошу, забудем наш разговор.

– Наверное, так будет лучше. Вы знаете, при моей специальности я всякого навидался. Но что-то наводит меня на мысль, что нам с вами надо держаться от этой истории подальше. Или вы не можете?

– Не