– А почему волхвы и кудесники славянских богов не могут справиться с заклятием Шатуна?

– Дело не в Листяне, а в тех силах, что стоят за ним и норовят управлять миром наравне с богами. Сила богов и сила нечистых духов выражается через человеческие поступки и людскими деяниями растет. Коли благих деяний больше, то сила богов растет, а коли больше злых деяний, то увеличивается влияние нечистых в наших землях.

Искара огорчили слова Макошиной ведуньи. Он предпочел бы, чтобы славянские боги сами боролись с нечистыми духами, а не надеялись на людскую поддержку. Что же касается Искара, то множить зло он, конечно, не собирался, но и сил особых, чтобы со злыми духами воевать, в себе не чувствовал.

– Со злыми духами боги справятся и без тебя, – рассердилась Ляна. – А ты должен бороться с людьми, которые с дурными помыслами захотят подобраться к схрону Листяны.

– Откуда же мне знать, дурные у них помыслы или благородные? – возмутился Искар.

– Боги тебе помогут, – не очень уверенно сказала Ляна. – Но и нечистые духи будут тебя соблазнять, Искар. Не говоря уже о плохих людях.

– Это с какой же стати? Я что, медом намазанный, чтобы ко мне все липли?

– Ты в медвежьем капище провел два дня. И зачат ты был там же. Мысли Листяны Колдуна на тебя снизошли, а значит, проникнуть в схрон можешь только ты один.

Искар не обнаружил в своей голове чужих мыслей. А про Листяну и его схрон он узнал от той же Ляны. Путает что-то зеленоглазая ведунья, тем более что не два дня провел в капище отрок, а только один.

– Ничего я не путаю, – возразила Ляна. – Зря, что ли, я тебя взваром поила? Свои мысли ты должен был потерять за это время, а чужими проникнуться.

Искар на зеленоглазую страшно рассердился – колдунья еще почище того Листяны! И ведь не хотел же он пить тот взвар, но доверился свинине, которая, по слухам, отбивает любое колдовство.

– А может, у меня с твоего колдовского варева загнила душа! – взъярился Искар. – И ей теперь не найти дороги в Страну Света!

– Значит, вместе плутать будем, ибо я тот взвар тоже пила, и душа моя в том капище соединилась с твоей. Если твоя душа уйдет в Страну Забвения, то и мою душу боги не пустят в Страну Света. И Драгутинова душа будет погублена навеки, не говоря уже о душе твоей матери. И много других душ последуют за нами. А в Радимичских землях воцарятся хлад и мор.

Искара потрясли пророчества ведуньи. Какую чудовищную ношу взвалили эти люди на его плечи. А ведь Искар еще юн годами и духом слаб. Как же можно так неосторожно ставить в зависимость от одного человека благополучие всей Радимичской земли? Про себя отрок решил, что втравили его в безнадежное дело. И чем все закончится, не знают ни ближники, ни сами боги.

После встречи с кудесницей Всемилой силы в Искаре стали прибывать не по дням, а по часам. Просто бродить по двору ему было скучно, но попытка взобраться на сторожевую вежу и оглядеться окрест закончилась неудачей. Облаченные в бронь женщины погрозили ему сверху наконечниками длинных копий. Связываться с Макошиными стражницами Искар не стал, но обиду затаил. Не гостем он был в этом городце, а пленником. С гостями так себя не ведут. Но если Макошины ведуньи думают, что Искар смирился со своей участью, то они здорово ошибаются. Искар теперь знает, что надо делать, во всяком случае догадывается. Надо найти схрон Листяны, снять наложенное колдуном заклятие и передать Слово волхвам. Вот тогда душа его матери Милицы обретет свободу и отыщет дорогу в Страну Света. Ибо ту душу удерживает в Стране Забвения заклятие Шатуна. Искар был зол на божьих ближников – именно их стараниями попала в страшное место душа его матери. Драгутин, скорее всего, знал, что так будет, но сознательно жертвовал и Милицей, и не рожденным еще Искаром, чтобы добраться до Слова и получить в руки силу, которой не обладает никто. Такие они, ближники славянских богов, – жизнь простых людей не имеет для них значения, отмахнулись и пошли дальше. Может, и не прав был Искар в своей обиде на божьих ближников, может, и воздастся ему за это, но отныне он будет жить своим умом, не слушая советов. Щек окреп уже настолько, что сумел, опираясь на Искарово плечо, выбраться во двор городца, чтобы погреть свои кости под ласковыми весенними лучами. Искар усадил его на обрубок дерева, а сам примостился рядом.

– Хорош городец, – прицокнул языком Щек, разглядывая толстые бревна. – Такой тын не всяким тараном прошибешь.

– Лучше, чем у Листяны Колдуна?

– Листянин городец разрушили божьи ближники. Крепко он был ставлен, но нашлась и на него сила.

– А ты при боготуре в холопах живешь?

– Я вольным родился, Искар. Но задолжал хабибу, которые ныне на торгу как в своем доме распоряжаются. Взял пять гривен, а отдавать пришлось пятнадцать. Дом продал, скот продал, но нужной суммы все равно не собрал, вот и подался в бега. А долг мой все растет и растет и теперь уже перевалил, наверное, за тридцать гривен.

– Тридцать гривен – это много, – покачал головой Искар. – Жизни тебе не хватит, чтобы расплатиться. Разве что подвернется под руку зарытый кем-то клад.

– Если подвернется, то в руки не дастся, – усмехнулся Щек.

– Говорят, что Листяна Колдун спрятал от завидущих глаз много золота и серебра.

– Так на то он и колдун, чтобы не оставить схрон без заклятия, – возразил Щек. – Листяна был сыном Шатуна, его боялась вся округа.

– Я тоже от Шатуна рожден, – хмуро бросил Искар, – и в Данборовой семье оставлен матерью.

И без того бледный Щек побледнел еще больше и даже попытался вскочить с места. Иного отношения к сыну оборотня Искар от него не ждал, а потому и не обиделся.

– Чего ты боишься, если все потерял в этом мире! А со мной, глядишь, до схрона Листяны доберешься.

– А заклятие? – напомнил Щек.

– Я в том же капище был зачат, что и он. Заклятие Листяны мне по силам.

Щек с ответом не спешил, что Искара не удивляло. Связаться с Шатуном означает приблизиться к нечистым духам и рисковать душой. Искар бы на его месте тоже думал долго.

– Добро, – с усилием выдохнул Щек. – Вот только сил мне надо поднабраться.

– Набирайся, – согласился Искар, – а я пока подумаю, как нам выбраться из городца.

Почти двое суток караулил Искар, не откроются ли ворота городца, выпуская кого-то в большой мир, но ворота так и не открылись, а подъемный мост ни разу не дрогнул. Конечно, запас пищи в городце был. Но и женщин здесь было немало. По расчетам Искара выходило, что женщин тех более сотни. Кроме главного терема, в котором жили ведуньи, было еще два дома. В одном помещались стражницы, в другом – служанки, среди которых были молодые и старые, а то и вовсе малые. Все женщины были при деле, а праздным среди них болтался лишь Искар.

Набравшись смелости, он однажды вечером забрел в простой дом. Была у него опаска, что верховодившие здесь старухи погонят его прочь, но никто Искара гнать не стал, а девки даже посмеивались в его сторону. Посидев и послушав бывальщину, которую рассказывала старуха с выцветшими от времени глазами, Искар пришел к выводу, что женщины здесь живут теми же печалями и теми же обычаями, что и под иными крышами, но только почему-то без мужей.