как… Как многое что они вели бы себя, знай только, по правде, что кто-то другой имеет такую же душу, как и они. Да и я бы, наверное, вела себя тоже иначе… Ведь я во многом, тоже отношусь к остальным недостаточно хорошо, Драм. Я тоже не идеальна. Возможно от этого у меня и нет многих друзей среди людей. Но я точно не знаю… Хотя вообще — это меня и не сильно расстраивает. Мне иногда говорят, что я одинока. Но тогда мне просто ужасно жалко становится тех, кто мне это говорит. Ведь получается, что они считают — когда у тебя нет друзей среди людей, ты можешь быть одинок в этом огромном прекрасном мире, полном трав, деревьев, котов и облаков! А ещё уток забыла… Выходит, что они сами не знают того, как же хорошо со всеми с ними можно дружить! Ведь это такая прекрасная дружба! А они и не подозревают о ней… Но это я уже и не говорю о самой-самой главной дружбе — с Богом. Ведь лучше этой дружбы — совсем нет никакой дружбы в мире! Даже если ты будешь очень дружен со всеми-всеми людьми на земле сразу, то это никак… совершенно никак не сравнится! И самое страшное на земле — потерять эту дружбу. Одно дело — тоже страшное: не найти. Но, мне кажется, ещё страшнее — потерять. Пока я, по крайней мере, не сделала ещё чего-то сильно ужасно плохого, что нас бы могло разлучить и… Хотя я всё время этого очень боюсь… Больше всего на свете боюсь, Драм!.. Если бы ты только знал — как боюсь! Но я даже не знаю, при этом — что же такое и вообще может в жизни со мной произойти, чтобы я вдруг забыла про нашу дружбу, и перестала бы её ценить, и даже сделала бы то, что нас бы разлучило навсегда. Я просто не представляю… И надеюсь, что этого никогда не будет.

— Я тоже надеюсь. — кивнул Драм для того, чтобы поддержать.

— Спасибо! — улыбнулась Сью, — И на что я ещё надеюсь — так это на то, что все-все люди в мире… да и животные тоже, и… все, все, все!.. смогут найти себе самого главного друга в Боге! Ведь это так прекрасно! Тогда мы все станем находить и хороших друзей друг в друге. Ведь каждый, кто будет дружить с Богом, будет поступать хорошо, ну или, по крайней мере, стараться. И каждый будет уметь ценить в людях души, и Бог, я верю, каждому будет в этом помогать. Так что же тогда за преграды в мире будут для дружбы?.. Да никаких! Одна только дружба — прекрасная, светлая и радостная, по всему-всему миру! Ведь как же это хорошо, когда даже только всего лишь с одним маленьким котёнком ты подружился!.. Насколько уже в мире лучше! А ты только представь — если все… А вот, кстати, Драм, уже и наш дом!

— Наш дом… — повторил Драм, привыкая к этому словосочетанию, чтобы оно, и правда, показалось ему своим. — Большой!

— Ага!.. Аж 14 этажей! — вскинула указательный пальчик вверх Сью. А вот я живу на пятом. Ну, и ты теперь тоже живёшь там. Хорошо?

— Конечно хорошо! — сказал Драм.

— А ты знаешь, с четырнадцатого этажа вид совсем отличается от того, что я вижу с пятого и от того, что мы видим здесь. Совсем, совсем! Ты смотришь вниз, и словно бы, видишь внизу под собою совсем другой район. Совсем, абсолютно другой! Так вот, я бы с тобой и сейчас поднялась сразу наверх, чтобы и ты посмотрел. Хорошо?

— Хорошо. — кивнул с готовностью котёнок.

— Там есть балкончик в подъезде, как и на каждом этаже, и вот на нём можно постоять и посмотреть. Ты не боишься высоты?

— Нет… Ну, я не знаю. — засомневался Драм, — Я так-то ещё на высоте не бывал. Но если окажусь — тогда пойму.

— Ну поехали тогда! — решительно зашагала к подъезду Сью, — Сейчас и разберёмся.

Сью открывала, одну за другой, двери своего подъезда, потом поднялась по одной небольшой лестнице и прошла к лифтам. А лифтов было аж целых два — большой, грузовой и маленький. И Сью вместе с Драмом попали сразу в большой, ведь он первым пришёл к ним на первый этаж. И это было очень-очень хорошо. Драму ужасно понравилось. Ему всё, всё, всё в этом чудесном дне нравилось! Ему нравилась удобная сумка Сью, ему нравилось то, что возле подъезда росли на палисадниках елочки и какие-то очень красивые кусты, то что перед дверями были цветочки в клумбах, а на подоконнике, да на почтовых ящиках в подъезде стояли растения в горшочках, а на стене возле лифта висела яркая и летняя картина, а лифт пришёл очень быстро, большой и сразу, и в лифте — огромное зеркало и ещё много-много кнопок, которые Сью даже нажимала. Правда то, что перед ним огромное зеркало — он понял не сразу. Он понял сразу, что Сью стало две в этом прекрасном большом лифте. Он чуть не вскрикнул от удивления и сказал:

— Сью!.. Тебя две!!! А всех людей в лифте становится двое?..

— Ха-ха!.. — засмеялась тогда фея Сью, — Конечно же нет! И меня не две, Драм. Меня — одна. Только я отражаюсь теперь в зеркале, и кажется что там тоже я — ещё одна. И тебя тоже, как будто бы два, видишь?..

— Где? — котёнок не знал ещё — где он там в зеркале, ведь ещё до сих пор себя никогда не видел.

— Да вот, видишь?.. Вот — это ты. А за тобой зелёный лук, словно хвостик павлина! Тебе очень идёт, кстати, Драм! Такой зелененький!

— Ух ты!.. — только и мог сказать Драм, который ещё себя раньше не видел, — Какой я!

— Ага. — улыбнулась, шутя, Сью, — Прямо таки самый настоящий КЫШ!.. — и Сью рассмеялась серебрянно, и от этого стала немножко похожа на фею с картинки.

— Да я… Я просто не знал, что я такой… — проговорил Драм, поднимая вверх то одну лапку, то другую и немного поворачивая голову, чтобы хорошенечко себя осмотреть. — Я себя по другому представлял.

— Да это и не удивительно. Вот я уж себя столько раз за жизнь видела в зеркале,