— Глик, поди сюда!

Корявый человечек поднялся на ноги и заковылял по залу. Он остановился перед Улиссом и проговорил:

— Что, Господин?

— Зачем ты распускаешь слухи о вуггрудах? Ты стараешься, чтобы мои воины лишились присутствия духа?

Лицо Глика осталось безжизненным.

— Я ничего такого не делал, мой Повелитель. Я не распускал никаких слухов. Я только правдиво отвечал на вопросы, когда твои воины расспрашивали меня о вуггрудах.

— И что же, они так ужасны, как поется в твоих сказках?

Глик усмехнулся и сказал:

— Да нет, вряд ли вообще существуют такие ужасы. Но, конечно, приятного в них мало.

— Мы на их территории?

— Если ты на Вурутане — ты на их территории.

— Я желал бы повстречать хоть нескольких вуггрудов и воткнуть в них свои стрелы. Тогда мы выбили бы страх из моих людей.

— Что касается вуггрудов, то ты все равно увидишь их, рано или поздно, — сказал Глик. — Но, что скорее всего, будет слишком поздно.

— Ты стараешься запугать меня?

Глик вздернул бровь.

— Я, Повелитель? Стараюсь тебя запугать? Не я, Повелитель! Отнюдь! — Потом добавил: — Это Вурутана, а не вуггруды, ввергает твоих воинов в такое глубокое уныние.

— Они храбры!

«Я скажу, — подумал он, — что с Вурутаной ничего не поделаешь. Это просто дерево. Могучее и простое дерево. Но это только безмозглое растение, которое ничего не может с ними сделать. А остальные, краузмиддумы и вуггруды, просто личинки на его листьях.»

Он должен объявить об этом утром. Сейчас они слишком устали и измучены. А после ночного сна, хорошего завтрака он скажет, что они могут отдыхать здесь несколько дней. И еще он выдаст им пламенную речь.

Он прогулялся вокруг, убедился, что достаточно дров и выставлена охрана. А потом уселся обратно и, пока раздумывал над будущей речью, незаметно провалился в сон.

Вначале он подумал, что его будят в караул, и что пришло его время заступать на вахту. Потом осознал, что его кто-то перевернул навзничь и связал руки.

Чей-то голос сказал что-то на незнакомом языке. Голос казался самым глубоким басом, который ему приходилось когда-либо слышать.

Он огляделся. В пещере полыхали факелы. Их держали гиганты. Существа семи футов ростом. У них были очень короткие ноги, очень длинные туловища и длинные громадные руки. Они были голыми, и распределение волос на теле у них было сродни человеку, за исключением меха на животе и в паху. Кожа казалась белой, как у шведов, а волосы рыжеватыми и коричневыми. Их лица были человекоподобными, но гротескными, с круглыми влажными носами. Острые уши располагались на макушке головы. От них несло потом, грязью и дерьмом.

Их вооружение составляли громадные шишковатые дубинки, деревянные, с длинной рукояткой молоты и копья с закаленными на огне наконечниками.

Существо, которое наверняка и было вуггрудом, заговорило вновь. Его зубы были редкими и острыми.

Что-то запищало. Прошло несколько секунд и он понял, что тоненький голосок принадлежит Глику и он говорит с вуггрудом на своем языке.

Улисс почувствовал такую ярость, что, казалось, он мог бы разорвать путы на своих запястьях. Но они выдержали.

— Ты — грязная, вонючая, подлая тварь! Я убью тебя! — крикнул он.

Глик обернулся, улыбнулся и сказал:

— Да, да, конечно, мой Повелитель!

Он плюнул на Улисса и ударил его ногой по ребрам. Только удар принес больше вреда самому маленькому человечку, нежели Улиссу. Вуггруд что-то пророкотал и Глика сдуло ветром.

Гигант потянулся, сграбастал Улисса за шею огромной лапой и посадил прямо перед собой. Его рука буквально придушила Улисса. Когда чувства вернулись, он увидел, что все его люди как один связаны. А, нет, не все. Около десятка лежали мертвыми с проломленными головами.

Задняя стена, открывая тоннель, была сдвинута в сторону. В подставках у стен горели факелы, освещая нутро тоннеля.

Так вот как их схватили. Но как несколько человек могли одолеть многих, даже если эти несколько — великаны? Что случилось с охраной? Почему шум драки не разбудил его?

Перед ним на корточках шлепнулся Глик. Он сказал:

— Я получил от вуггрудов порошок. Я подсыпал его в твою воду. И в воду остальных. Он действует медленно, но верно и сильно.

Хитро! Воды была чистой и ему в голову не пришло ее проверять.

Он огляделся. Авина сидела возле него со связанными за спиной руками. Мысль о том, что с ней сделали, привела его в исступление.

Его намерение спросить Глика, почему десять воинов убито, погибло в зародыше. Вуггруд наклонился и одним поворотом своей громадной лапы оторвал алканквибу ногу. Он кромсал плоть, отдирал большие куски и жадно проглатывал их, чмокая, жуя, чавкая и рыгая.

Улисс подумал, что его вырвет. Жалко, что не вышло. Авина отвернула голову. Глик и Гуак отошли в сторону и казались совершенно равнодушными.

В пещере было десять людоедов — самое лучшее для них название — и все жрали трупы. Потом они отбросили кости и вытерли кровь со своих губ тыльными сторонами ладоней. Перед грудью они держали несъеденные куски мяса. Их вождь заревел молодецким рыком, когда Глик что-то сказал и указал ему на Улисса. Вождь ткнул грязным кровавым пальцем и один из гигантов подошел, поставил Улисса на ноги и поднял за загривок. Его пальцы впились в его шею с такой силой, что, казалось, кровь рванет из лопнувших вен. Гигант встал за спиной Улисса и концом своего копья толкнул его ко входу в тоннель.

Улисс попробовал дать Авине знак, который сказал бы, что он считает, не все потеряно, но она продолжала сидеть, отвернув голову. Он шел по тоннелю под шарканье своих длинных ног и потрескивание горящих факелов. Тоннель понемногу загибался вправо, выпрямлялся, загибался вновь, и, наконец, они очутились в громадной комнате в сердцевине ствола.

Кругом у стен стояли факелы. Их дым поднимался к закопченному потолку и исчезал, очевидно, через вентиляционные отверстия. Зловоние воздуха также поднималось к потолку. Смрад стоял потрясающий, запахи отбросов и экскрементов были такими сильными, что казались почти незыблемыми. Они забили ему горло, стараясь задушить.

За ним Глик вымолвил: «Ша!». Это эквивалент человеческого «уф».

Вокруг было с десяток взрослых самок и около тридцати подростков и детей, разбросанных по всей комнате. Самки были такими же громадными, как и самцы, только больше откормленными. Их груди, бедра, ноги и животы казались огромными и целомудренными. При виде мяса в руках самца они подняли жуткий крик. Самцы кинули им обглоданные остатки, а женщины и дети бросились есть.

Комната была разделена на две части. Меньшая располагалась в высокой нише на другом конце и сдерживала круглой формы предмет, висящий вертикально на стене. В нишу вели вырезанные в дереве ступени. Улисс полез туда, поскольку деревянное острие уперлось ему в спину. Вождь с Гликом последовали за ним.