что истинно с восемь лодок только и в самом деле было». Далее царь писал: «Хоть и недостойны, однако ж от господ фельдмаршала и адмирала мы с господином поручиком [Меншиковым] учинены кавалерами Святого Андрея».

Царь малость слукавил насчёт фрегатов. «Гедан» был ботом с десятью трёхфунтовыми пушками, а «Астрил» – шнявой.

По случаю взятия шведских судов Пётр приказал выбить медаль с лаконичной надписью: «Не бывалое бывает». Такую медаль получили все участники операции.

Пётр переименовал Ниеншанц в Шлотбург, что в переводе с голландского означало «замок-город». Несколько недель Ниеншанц был царской резиденцией. До 28 июня Пётр местом написания письма указывал – «Шлотбург».

Взяв Ниеншанц, царь уже считал, что прорубил окно в Европу. И действительно, теперь до самого Финского залива не было ни шведских войск, ни укреплений. Именно в Ниеншанце в мае 1703 г. царь назначил награды: 500 золотых первому иностранному судну, которое бросит якорь в Неве, 300 – второму и 100 – третьему. Голландский посланник в Москве Герних ван дер Гульет писал в Амстердам 23 мая 1703 г.: «Его царское величество изволил назначить премию в 500 червонцев первому шхиперу, которой из Голландии или другого места приведёт свое судно в Ниеншанц, которой переименован в Шлотбург, 300 червонцев назначено шхиперу второго судна и 100 червонцев шхиперу третьего судна»[54].

Я умышленно привожу такие подробности, чтобы подчеркнуть намерение Петра сделать Шлотбург (Ниеншанц) если не столицей, то главным портом России. Впрочем, для дальнейшего исторического развития страны это не имело значения – и «Санкт-Петербурх» Петра, и шведский Ниеншанц уже в 50-х гг. ХХ века оказались в центре города Ленинграда.

Тем не менее Санкт-Петербург Пётр основал в пяти верстах от Ниеншанца ниже по течению Невы. В «Гистории Северной войны» записано: «По взятии Канец [так русские называли крепость Ниеншанц. – А.Ш.] отправлен воинский совет, тот ли шанец крепить, или иное место удобнее искать (понеже оный мал, далеко от моря, и место не гораздо крепко от натуры), в котором положено искать нового места (остров), где 16-й день мая (в неделю пятидесятницы) крепость заложена и именована Санкт-Петербург».

Между тем многие современные историки оспаривают эту дату. Так, в Преображенском походном журнале (формально Пётр служил в Преображенском полку) записано, что 14 мая 1703 г. Пётр приехал на Сяськое устье. 16 мая «в неделю пятидесятницы [Троицын день] – пошли» далее с Сяського устья, где производилась спешная постройка мореходных судов. От 17 мая в журнале записано: «…приехали на Лодейную пристань».

Закладка Петропавловской крепости состоялась 29 июня 1703 г. Тем не менее дата 16 мая вошла в историю, и теперь её не вычеркнешь из учебников, равно как и направление электрического тока от плюса к минусу, хотя все знают, что создающие ток электроны летят в противоположном направлении.

Во время закладки крепости «…была вторишная пушечная стрельба, и между теми двумя раскатами [царь] изволил размерить где быть воротам; велел пробить в землю две дыры и, вырубив две берёзы тонкие да длинные, и вершины тех берёз свертев, а концы поставлял в пробитые дыры в землю наподобие ворот, а когда первую берёзу в землю утвердил, а другую поставлял, тогда орёл опустясь от высоты сел на оных воротах; ефрейтором Одинцовым оной орёл с ворот снят»[55].

Налицо классическая иллюстрация к истории Древнего Рима: над легионами появляется орёл, сулящий им победу. Увы, фокус раскрывается просто. Недалеко от Заячьего острова была шведская пристань для погрузки «мачтового и брусового королевского леса». Там местные работяги и караульные солдаты забавлялись с ручным орлом. А наши услужливые и догадливые холопы учинили царю сие чудо. Замечу, что после «чуда» орёл много месяцев жил при царе: Пётр был не глуп и, естественно, догадался, что птица-то ручная, но помалкивал.

Заодно несколько слов скажу о домике Петра I – «старейшей постройке в городе Санкт-Петербурге». Домик был якобы построен 24–26 мая 1703 г. Так, по крайней мере, написано в каталоге музея. Но построить такой дом за два дня весьма проблематично, а вот собрать – элементарно. Наконец, сей дом – типичная западноевропейская постройка и ничего не имеет общего с домиком Петра в Архангельске. Нетрудно догадаться, что дом попросту перевезли из Ниеншанца.

Нельзя не отметить, что наряду с преимуществами (близость к морю) крепость на Заячьем острове имела и ряд существенных недостатков. Она была не в состоянии контролировать проход судов по всем рукавам дельты Невы. Поэтому требовалось строительство дополнительных укреплений. Так, на Стрелке Васильевского острова была устроена артиллерийская батарея, на Выборгской стороне возведены укрепления – Провиантские магазины, а на месте бывших шведских укреплений в районе Спасского – Смольный двор.

Но Пётр сделал выбор и уже не желал отступать. Тем более что ему очень хотелось стать основателем новой столицы. А тут под боком торчал шведский город. Его предместья были сожжены самими шведами ещё в 1702 г., но крепость и постройки внутри неё достались русским почти целыми. Посему царь велел сравнять город Ниеншанц с землёй. Решение глупое как с точки зрения экономической, так и с военной. Шлотбург (Ниеншанц) был хорошо укреплённой крепостью, и даже при небольшом русском гарнизоне шведам не удалось бы его взять без правильной осады и тяжёлых пушек и мортир. А при отсутствии крепости генерал Майдель в августе 1704 г. занял устье Охты. Летом следующего года шведы опять занимают развалины Ниеншанца. Лишь в кампанию 1707 г. русские догадались укрепиться среди развалин Ниеншанца, и шведский генерал Ликодер не рискнул их атаковать.

Камень из Ниеншанца пошёл на строительство Петропавловской крепости и многих домов в Санкт-Петербурге. Тем не менее Пётр хотел, чтобы от Ниеншанца не осталось и следа. Город и крепость буквально сровняли с землей.

Датский посланник Юст Юль в своих записках описал большую пьянку у Петра 16 декабря 1709 г. после закладки корабля «Полтава». Далее «царь в сопровождении всех присутствующих поехал за пять вёрст от Петербурга к месту бывшего Ниеншанца, от которого уцелела часть вала… Туда привезли два пороховых ящика, изобретенных вице-адмиралом Крейцом [Крейсом. – П.С.]. Ящики были обвиты верёвкою и вообще устроены наподобие тех, что на языке фейерверков называются Mordslag (устройство. – П.С.). В каждом заключалось по 1000 фунтов пороха»[56]. Взрывом была снесена часть земляного вала, зато его звук был слышен во всем Петербурге.

Ну а теперь попробуем разобраться, кого петровские солдаты встретили в Приневье. Заведующая Научно-историческим архивом Санкт-Петербургского института истории РАН Т.А. Базарова утверждает: «В начале Северной войны, когда русская армия вступила в Ингерманландию, православное русскоязычное крестьянство составляло там немногим более 20 %, что неизбежно обостряло проблему контактов