В хозяйстве у Василия Петровича животные жили совершенно особым образом. То есть еще сто лет назад, даже еще пятьдесят или тридцать никому бы и в голову не пришло назвать это состояние необычным. Казалось бы, что может быть более естественным, чем коровам жить стадами, возглавляемыми быком?

Самому Василию Петровичу тоже казалось, что нет ничего более естественного и нормального, чем то, что коровы пасутся на лугу. Овцы по природной скудости ума пастухами перегоняются отарами с одного пастбища на другое. Свиньи пасутся своими собственными стадами в лесу, сами туда утром отправляясь и сами вечером возвращаясь к ужину. А куры и цыплята живут вместе с папами-петухами пусть и в специально защищенных от воздушных хищников загонах, но большими, дружными и – что самое главное – полноценными семьями, как и положено в природе.

– Никакого искусственного осеменения у нас в поместье не будет! Никогда!

Поэтому Инга ничуть не удивилась отсутствию хозяина Дубочков. Вася постоянно куда-то ездил, а когда не ездил, то организовывал и реорганизовывал на пользу и процветание свое немаленькое хозяйство.

Разговаривая о делах Дубочков, все три женщины вышли из квартиры. Инга закрыла дверь, и по-прежнему втроем они спустились вниз. О своей утренней визитерше, о неполученной посылке и обо всем том, что за этим могло стоять, Инга попросту забыла. И очень зря. Потому что, когда три подруги выходили из дома, с них не спускали глаз. И глаза эти светились отнюдь не восторгом или умилением. Вместо этих чувств в них читались раздражение и злоба.

– Откуда еще этих баб на нашу голову принесло?

– Не знаю. Но как же не вовремя.

– Здоровущие-то какие.

– Может, рискнуть? Как ты думаешь?

– Ты чего! Если она одна нам с тобой вчера отпор сумела дать, представляешь, как она станет отбиваться при подругах.

– Да и эти бабы ей тоже помогут.

– Еще как помогут! Ты только глянь, какие кобылы!

Даже не подозревая, что о них идет речь, Алена с Лилькой как раз громко захохотали. Издали их смех на самом деле походил на лошадиное ржание.

– Во! А я чего говорил!

И злобно плюнув вслед трем подругам, парни почти хором воскликнули:

– И где только таких делают!

Но пока им только и оставалось, что исходить в бессильной злобе. Инга и ее сумка по-прежнему были для них вне досягаемости. А эта сумка интересовала молодых людей очень и очень сильно. От того, сумеют они подобраться к содержимому сумки и завладеть им, зависело их собственное будущее. А ради собственного светлого будущего эти двое были готовы буквально на все.

Поездка в Гатчину оказалась увлекательной и полезной во всех отношениях. И хотя Бориса наши подруги там не обнаружили, но зато они нашли его след. А заодно еще и познакомились с замечательной женщиной – Евгенией Петровной, чей телефончик вместе с адресом в свое время нашла в вещах любимого бдительная Лилька.

Надо сказать, что Лилька вообще после тридцати с лишним лет поисков и множества разочарований пришла к тому же выводу, что и знаменитая управдом из фильма «Бриллиантовая рука». Мужчинам нужно верить только в самом крайнем случае! Таково было жизненное кредо Аленкиной подруги, и Лилька упорно его придерживалась.

Так что все вещи Бориса регулярно подвергались ею тотальному шмону. И оставалось только удивляться, что за столько лет совместной жизни Лильке удалось накопать на своего друга так до обидного мало. Старая любовница. Бывшая жена. И еще одна женщина, характеристика которой была краткой, но емкой.

– Тетя Женя – волшебница. Так она у него помечена. Что это может означать? В чем она чудеса творит?

Инга стыдливо потупилась:

– Боюсь даже предполагать.

Но Лилька все равно все поняла и разозлилась:

– Ну, если это так, я ей покажу!

Впрочем, когда подруги позвонили в дверь нужной квартиры, им открыла весьма крупных размеров дама, на вид лет пятидесяти, настоящая богатырша. Плечи, руки, мощная грудная клетка и все прочее в ней невольно внушали почтительный трепет. Лилька мигом утратила свой воинственный пыл и пролепетала:

– А Евгению – тетю Женю можно видеть?

Богатырша не стала даже отрицать свое знакомство с Борисом.

– Это мой клиент, – спокойно заявила. – Давний и постоянный.

– Значит, все-таки клиент, – прошипела Лилька. – И чем вы его заманивали? Что у вас есть такого, чего нет у меня?

Великанша смерила ее с высоты своего роста, а Лилька, надо сказать, и сама была не маленькой, а потом пророкотала:

– Ты не ревновать ли меня вздумала, глупы-шка?

– А хоть бы и так! Что у вас с моим Борисом за дела? Почему это вы у него волшебницей числитесь?

И хотя Лилька понимала, что вряд ли Борис мог променять ее на эту немолодую даму, но все равно ревновала. Ревновала к той части жизни своего любимого мужчины, которая была для нее до сих пор закрыта и только теперь приоткрывалась. Многое в этой жизни Лильке не нравилось, она нервничала и свой страх изливала на окружающих в форме агрессии.

Понимая, что богатырша за хамское поведение Лильки сейчас даст им троим под зад коленом и будет совершенно права, Инга поспешно выступила с речью:

– Пожалуйста, простите нашу подругу. Она вне себя от горя. Борис исчез, вот уже почти неделю от него нет ни слуху ни духу. Лиля очень волнуется. Борис никогда так надолго не уезжал. А если уезжал, то оставлял распоряжения чуть ли не по минутам. А тут оставил распоряжения всего на три дня, а сам пропадает вдвое дольше.

Все это время Евгения молча смотрела на Ингу, скрестив могучие руки. А потом внезапно кивнула:

– Зайди ко мне.

– Я? Одна?

– Подругам твоим не нужно. А ты зайди.

Лилька снова приготовилась возмутиться:

– А почему это она? Это мне нужно!

Но Алена вовремя остановила ее:

– Погоди возмущаться. Тетке, кажется, Инга приглянулась. Может, хоть с ней поговорит.

Но у Инги ничего похожего на разговор не происходило. Тетя Женя провела ее в просторную светлую комнату и, кивнув на расстеленную на полу простыню, сказала:

– Раздевайся.

– Как?

– Все с себя снимай. До трусов.

– П-простите?

Но Евгения Петровна, не обращая на нее внимания, величественно удалилась в соседнюю комнату, бросив на ходу:

– У тебя ровно три минуты.

Никакой агрессии или чего-то такого Евгения Петровна не выказывала. Но ситуация была странноватой. Инга одна в незнакомом помещении в компании с незнакомой ей женщиной, которая предлагает ей раздеться до трусов и улечься на пол на простыню.