– Эй, Джейми, почему это сжечь их лагерь чем-то хуже, чем украсть у них или их убить?

– Ну… это же нечестно, нет? – медленно проговорил я.

Я не был уверен, что смогу объяснить свои чувства даже самому себе. Да, мы с пиратами сражались и убивали друг друга. Но это было вроде как лицом к лицу. Мы выходили друг против друга – и у каждого был шанс.

Сжечь лагерь… это было подло, почему-то более подло, чем небольшое воровство. И это было жестоко. Питер не отобрал у них сокровища или сабли – он отобрал у них дом.

Теперь, когда пираты остались без лагеря, у них появится весомый повод уйти с берега и охотиться на нас по всему острову.

Поступок Питера принес опасность для всех нас – и, по-моему, гораздо более серьезную, чем все то, чем я мог прогневить Многоглазов.

Я как раз собирался ему об этом сказать, когда он закрыл мне рот ладонью.

– Идут! – прошептал он.

Рука у него была грязная, его трясло от возбуждения.

Слух у меня был хуже, чем у Питера: до меня только через несколько мгновений донеслись крики и ругань пиратов.

Камень-отметина (мы его так назвали, потому что Питер или я оставляли на нем метку при каждом налете на пиратов) стоял в том месте, где дорога к берегу огибала предгорья и поворачивала на восток: услышали мы их намного раньше, чем увидели.

Голос капитана был самым громким. Он орал:

– Шевелитесь, собаки, и НАЙДИТЕ ЭТОГО ЧЕРТОВОГО МАЛЬЧИШКУ! Я повешу его на рее – и оставлю там, пока у него вся морда не посинеет! Поймайте его! Поймайте!

Судя по шуму, искать Питера бросился весь лагерь – но когда они проходили мимо нашего укрытия, я увидел, что их только пятеро, плюс капитан. Первого помощника с ними не было.

Я еще не отрезал руку новому первому помощнику, но предыдущий (мужчина по прозвищу Рыжий Том, потому что волосы у него были рыжие: у пиратов совсем нет воображения) был с ним. Я отрубил ему руку за несколько месяцев до этого, но его культя была замотана полосатой косынкой, как будто недавняя… или как будто он ее стыдится. Или, может, ему просто было стыдно, что это сделал мальчишка.

Отряд пиратов пошел дальше с абордажными саблями наголо, и я понял, что если они найдут Питера, обратно в лагерь его не потащат. Они его окружат, порежут на кусочки и унесут голову в качестве трофея. На этот раз Питер зашел слишком далеко.

Капитан пыхтел позади остальных. На самом деле он был не таким толстым, каким его рисовал Питер, хотя брюхо действительно мешало ему в бою – и двигался он не слишком быстро.

При всем этом Питер наверняка мог убить капитана уже несколько раз – но не стал. Питер иногда был котом, который позволяет мышке считать, что из норы вылезать можно, а потом однажды оказывается, что нельзя – и мышь попадает в его острые когти.

– Как ты думаешь, насколько далеко они пойдут? – прошептал я, когда никто из пиратов не заметил нашего укрытия.

Они еще никогда не уходили настолько далеко – к самой прерии – и вид у них был очень решительный. А что если они пройдут по предгорьям и проследят наш путь до Медвежьей берлоги? Оттуда легко будет найти тропу, которая ведет к нашему дереву. Десятки мальчишек ходили этой дорогой десятки лет. Такую примету даже глупый капитан пиратов не пропустит.

– Они не пойдут через горы, – сказал Питер. – Можешь себе представить, как этот капитан карабкается к Медвежьей берлоге? Лицо у него станет красным, а сердце лопнет еще не половине пути.

– Он может отправить остальных дальше, – возразил я, пытаясь объяснить ему серьезность си-туации.

Мальчишки будут в опасности. Но Питера мальчишки не интересовали. Его интересовали только собственные развлечения.

Так я устрою ему развлечение – по крайней мере, именно то, что он считает развлечением.

– А что если бы они вместо этого пошли в прерию? – сказал я.

У Питера загорелись глаза.

– Вот это было бы приключение! Они бы ввалились прямо в гнездо Многоглазов.

– И тогда Многоглазы и не подумают, что это мы убили их ребеночка, – добавил я.

– Это были не мы. Это был ты, – напомнил мне Питер.

Питеру нравилось назначать виноватых, особенно если сам он при этом был в стороне.

– Но ты прав: пираты их отвлекли бы, – продолжил он. – Вот только в поля лучше идти мне, потому что тебя Многоглазы не знают.

Такой интерес к благополучию других был для Питера необычным. Я воззрился на него.

– Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось, Джейми. Ты был первый – и ты по-прежнему мой любимец.

И тут он улыбнулся. Ох, эта его улыбка! Именно эта улыбка утащила меня из Другого Места, из-за этой улыбки я готов был сделать для него все, что угодно.

Мне вдруг стало жаль, что я вырос, пусть даже немного. Мне захотелось снова стать меньше, и чтобы здесь были только мы с Питером – бегали, карабкались, смеялись – когда этот остров был нашим.

Он хлопнул меня по плечу.

– Но ты можешь мне помочь. Я пойду здесь, через траву, пока их не обгоню. А ты прокрадись к ним со спины и убивай всех, кто попытается вернуться в лагерь за подмогой. Лучше пусть остальные пираты никогда не узнают, что случилось. Они решат, что остров сожрал их товарищей.

Улыбка Питера стала шире и злее.

– Как здорово будет скормить капитана Многоглазам! Он стал такой скучный.

Я мог бы напомнить ему, что он мог убить капитана, если уж ему захотелось нового (именно так у нас всегда новые и появлялись), но я не стал. Мне было наплевать, как именно Питер это сделает, лишь бы опасность от пиратов не коснулась мальчишек.

Он встал: ростом он был достаточно невысок, чтобы его голова не высовывалась из высокой желтой травы, хоть рыжая макушка и была чуть видна.

– Возвращайся в пещеру, когда я уведу их в прерию, – сказал он. – Встретимся там.

Мне не хотелось ждать Питера у пещеры. Мне хотелось уйти дальше, вернуться к дереву, убедиться в том, что Щипок не подловил Чарли с Делом. Но Питер велел мне ждать – и я буду ждать, потому что он улыбнулся и заставил меня вспомнить.

Он исчез, как только я кивнул – такой легкий и не привязанный к земле, что трава почти не зашуршала.

Я выждал несколько мгновений, а потом двинулся следом. Я умел ходить тихо – но не так бесшумно, как Питер. Мое появление вспугнуло кролика, который выскочил из травы на тропу. Я был уверен, что мгновением раньше мимо прошел Питер – а зверек его даже не заметил.

Спустя какое-то время я остановился и прислушался. Солнце палило, так что меня потянуло в сон: я ведь не спал уже больше суток.

Кажется, я чуть задремал, пригнувшись в траве и закрыв глаза под жаркими лучами солнца и в окружении чудесных ароматов земли и травы.