его можно было понять – застрять в образе девушки с такой выдающейся грудью довольно неудобно. И, кажется, я догадалась, что учудил вчера Морис, наш любитель распускать щупальца.

– Доброе утро!

– Доброе, – улыбнулась я. – Вижу, ты вернулся.

– Я первым делом, как проснулся, изучил себя. И все было по-старому. Наверное, у этой штуки есть временной лимит.

Мы с Морисом переглянулись. Зусман предполагал, что для обратного превращения необходимо успокоиться. Думаю, выговориться как следует сюда тоже относилось.

– Скажи спасибо своему новому другу, – ляпнула я. – Из него получился хороший психотерапевт.

И поняла, что прокололась.

Морис сделал большие глаза, но поздно. Рэнди с недоумением глянул на нас и хмыкнул.

– А мне показалось, на меня смотрят.

– Это вышло случайно. Я… – Я покосилась на кракена. – Мы с Морисом тебя искали.

– Беспокоились за тебя, – сладко пропел Морис, но ему никто не поверил.

Рэнди знакомо закатил глаза, значит, и впрямь все вернулось в норму.

– Ты беспокоился, что больше не сможешь лапать мою грудь.

– Браво! – Я захлопала в ладоши, привлекая внимание той части студентов, что не была занята битвой за еду. – Так его!

– Ты на чьей вообще стороне? – оскорбился Морис.

– Считай это женской солидарностью.

Рэнди, еще вчера чуть что ударявшийся в панику и слезы, сегодня отреагировал на шутку улыбкой.

– Аркадий и правда мне очень помог. Он отличный слушатель и парень вроде неплохой. Немного с заскоками, конечно…

Морис насторожился, мне тоже показалось, что я знаю, о ком речь, просто вчера было не до того.

– Аркадий? – уточнил Морис. – Аркадий Возняк? Единорог?

– Ну, у него был такой маааленький нарост вот тут. – Рэнди ткнул себя пальцем в лоб. – А что?

Морис выглядел так, будто его сейчас разорвет, мне даже страшно стало.

– Что? Морис, блин, не томи. Он такой опасный? – Я потрясла друга за плечо. – Если рог настолько маленький, он же не мог забодать Рэнди?

– Вот вы темные. Разве не знали, что единорога может увидеть только… только… – Он томно обмахнулся ладонью.

– Морис!

– Единорога может увидеть только девственница. В нашем случае, девственник. Поздравляю, Рэнди, ты раритет.

Рэнди залился краской, и рядом с ним будто бы даже воздух нагрелся – тема для застольной беседы не слишком подходящая. Ну и я просто не знала, как реагировать на подобные откровения, и чувствовала себя крайне неловко.

Вообще-то разве не плевать, было что у Рэнди или не было? Я бросила на него быстрый взгляд и поняла, что, по меньшей мере, ему сейчас было не плевать.

Повисла тишина, и чужой голос из-за спины Мориса недовольно заметил:

– Между прочим, это нетолерантно – унижать человека за моральный образ жизни. Вам бы всем стоило поучиться у Рэндольфа.

– Рэндольфа? – не сразу поняла я.

– Это вообще-то мое имя, – шепотом напомнил гуль, и я окончательно смутилась.

– Вы меня не видите, потому что погрязли в разврате и пороке, – меж тем сел на любимого конька Аркадий, как бы странно в его случае это ни звучало.

Я безуспешно пыталась решить, куда смотреть, разговаривая с пустотой. На нас обращали внимание, но не больше обычного, кажется, в пороке и разврате погрязли не только мы.

– Просто у некоторых жизнь насыщенная, а у некоторых, – Морис смерил взглядом предполагаемое место нахождения Аркадия, – в лупу не разглядишь.

Я моргнула и постаралась настроить тепловое зрение. Делать это специально мне особо не приходилось, но получилось сразу.

– Если ты имеешь в виду мой рог… – резко вспылил Аркадий, и температура его тела повысилась. Я чуть не ослепла, зато смогла в общих чертах разглядеть красно-желтый силуэт. Рогов так не увидишь, но у кого-то тут явные комплексы по их поводу.

– Мальчики, давайте не будем мериться рогами? – попросила я, и цветной силуэт буквально полыхнул, я зажмурилась, и эффект теплового зрения закончился. Рядом цокнули копыта, и, вероятно, Аркадий гордо удалился, чтобы не подхватить от нас вирус морального разложения.

Морис развел руками.

– У тебя слишком странные вкусы, – обратился он к Рэнди. – По-моему, он сектант или что-то вроде того.

Честно, я была по большей части согласна с Морисом, но все же единорог Аркадий помог Рэнди там, где мы, его друзья, оказались бессильны.

– Кто бы говорил о странностях, – заметил Рэнди и положил перед собой бумажку с расписанием. – У кого сейчас что?

Если Морис и желал продолжить пикантную тему, то под моим взглядом осекся и с легкостью переключился.

– Практика на полигоне, – ответил он и поморщился. – Опять мокнуть.

– Ты же кракен, разве ты не должен любить мокнуть? – простодушно спросил Рэнди.

– Мокнуть и плавать – это разные вещи. Мокнуть и принимать ванну – это разные вещи. Мокнуть и…

– Ладно, мы поняли. – Я вскинула руки. – У меня сейчас занятие с Копецки, и вот это реальный капец.

С Морисом я уже своими трудностями поделилась, Рэнди услышал менее эмоциональную версию, но посочувствовал от всей души.

– У меня все прошло, и у тебя пройдет, – напутствовал он, когда мы расходились каждый в свою сторону. – Ты молодец, ты справишься.

Как мне не хватало этой поддержки! Я порывисто обняла растерянного гуля и помахала на прощание.

На нашем полигоне почти все собрались, и я поздоровалась с ограми. С началом более конкретного обучения мы уже не так часто тусили все вместе, как раньше, но при виде этих двух одинаковых физиономий на лице расплывалась улыбка. Я встала рядом с братцами и подальше от Ицли, который, к счастью, меня пока не заметил.

– Начнем с повторения самого простого упражнения, – без лишних прелюдий приступила к уроку Драгомира Копецки. Ее тяжелый кожаный плащ не шевелился за спиной, несмотря на разгулявшийся ветер. – Встали в шахматном порядке и вперед, за дело.

Она скользнула по мне незаинтересованным взглядом, но в нем все равно почудилась насмешка. Я вытянула раскрытую ладонь и прищурилась. В голове проносились воспоминания о ветре, ласкающем щеки, звуках ночного леса, запахе хвои и сухом похрустывании валежника. Внутри стало теплее, и кулон под блузкой чуть нагрелся и слабо завибрировал. Я медленно и глубоко вдохнула и выпустила воздух через нос.

Над ладонью завис внушительного размера гладенький серый булыжник, прямо приятно посмотреть. Копецки остановилась напротив меня и приподняла тонкую бровь на безэмоциональном бледном лице.

– Если кто-то думает, что, справившись с азами, заслуживает похвалы, то я его разочарую. Мы еще даже полностью не усвоили набор для начинающих.

Кажется, или мой булыжник еще немного подрос?

– Теперь переворачиваем ладонь и удерживаем камень в воздухе.

И она продемонстрировала трюк на себе.

Ха! Я крутанула кистью, и мой идеальный булыжник завис под ладонью. Я радостно ухмыльнулась, и тут кулон остыл, и я «мама» не успела сказать, как камень, описав дугу, рухнул на ногу стоящему рядом Чо.

Под яростный вопль боли где-то на воздушном полигоне с высоты свалилось несколько студентов…

– Ой.

Глава 10

Я как-то уже и подзабыла вид разъяренного огра. Ностальгия…

Все кинулись врассыпную, кроме меня и Ма, честно попытавшегося утихомирить брата, а вот я просто остолбенела. Почему не