Сидели с Лешей после пар в аудитории, тренироваться не хотелось ни ему, ни мне. Просто разговаривали ни о чем. Рассказывал про сестру, обожал ее. Младше его на десять лет, веревки из него вила. Но Леша не возражал. Смеюсь, когда про шалость очередную слушаю.

Глупо наверно выглядим с открытыми ртами, когда вплывает Марго. Как королева фей. Красивая, ухоженная, порода в ней чувствуется. Завидую ей. Я честно не понимаю, почему Макар со мной. Она ему больше подходит. И в тачке уместно будет смотреться, и на кухне его современной, и в постели. Нет, нет, об этом не думать. Но токсичный процесс запущен, услужливо подкидывая красочные картинки. Ревную его, себе хочу и только.

— Ле-ешь, оставишь нас с Соней, секретки женские — о, нет, какие секреты у меня с Марго.

— Да, Рита, конечно — друг еще называется, сбежал и не оглянулся. А «Рита», смерила Заевского таким взглядом, что ад замерз.

— Гордеева, ты совсем бесстрашная?

— Ты о чем?

— Одно не пойму, шизанутая, на что надеешься? Сидела бы и дальше в уголке и не рыпалась.

— Ого, все еще не пойму, про что ты? — вру, но она откуда знает про нас.

— Про Макара, тупая овца, видела как на парковке липла к нему. Ну, с Лютаевым понятно, экзотики захотелось — окинула презрительным взглядом — Хотя с тобой это благотворительность. Кто ж знал, что Макарчик жалостливый окажется. Знала бы тоже бедолагой прикинулась. — мотнула головой, явно отметая эту идею.

— Марго, ты чего хочешь я не пойму. Унизить меня, зря стараешься. Все уже слышала, иммунитет выработался.

— Кого унижать то, ты и так под плинтусом. Руки марать. Еще раз увижу рядом с Макаром, пожалеешь. С тобой другие будут разговаривать, потом не плачь, что на улицу стыдно выходить. Я понятно объясняю? Скажешь Лютаеву про наш разговор, ну короче ты в курсе, что случиться.

— А ей и не надо говорить Ритусик, я скажу — теперь я и Марго уставились на дверь. Вот кого я точно не ожидала увидеть, так это Тимофея Лукашина. Стоит в дверях, подпирая косяк. Поза расслабленная, но как-то по атмосфере не чувствуется.

— Вали отсюда Тим, мы сами разберемся — стерва аж взвизгнула в конце.

— Ритусик, ты бы горло поберегла, пригодиться. Хотя сморчок ректора вряд ли достанет. Ага, угадал?

— Рот закрой Лукашин. Что несешь?

— Ну у меня же супер способность. Не знала? Я всегда все знаю, так выходит, секреты сами в руки летят. И твой сохраню пока. Хочешь и дальше с короной ходить, помни, я все знаю.

Марго вылетела, даже ничего не сказав в ответ. Это что сейчас было. Меня от нападок Марго защитил Лукашин, это вообще как возможно.

— Спасибо.

— Неа, не надо, за мной должок. Не чужие же люди теперь — я сейчас в шоке, он тоже знает. Да как так быстро то — Домой отвезти?

— Нет, я еще здесь побуду. И, Тим, не говори Макару, не стоит.

— НУ да, а то у него последнее время, обостренно чувство справедливости — подмигивает — Точно домой не поедешь?

Мотаю головой и улыбаюсь. Макар даже когда не рядом, умудряется защищать.

Дожидаюсь пяти часов и прыгаю к нему в руки. Сама целую. Прикусываю нижнюю губу, провожу языком. Втягиваю верхнюю, скольжу языком в его рот, лаская языком его язык. Пальцами глажу шею затылок. Наслаждаюсь, тем что позволяет. Заполняю легкие его запахом кожи, геля для душа и парфюма. Макар не двигается, принимая мои ласки. Легонько сжимая талию. Но это ненадолго. Чувствую, как дрожь пробегает по его телу, когда ногтями царапаю, запуская руки за ворот футболки. Взрывается, сминает мои губы. И все, теперь я не главная, он ведет. Целуемся минут двадцать. Дышим тяжело. Почти без воздуха. Руки под одеждой гладят, трогают. Низ живота ноет, требуя впустить, заполнить собой.

Прерывается, прижимаясь своим лбом к моему.

— Сонь, тебе юбку надо купить — не понимаю, потому что мозг в отключке.

— Зачем, Макар?

— Потому что, в универе трахать тебя, удобней будет — пошляк, но мне нравится, даже если грубо, вот так.

— А мы собираемся этим в универе заниматься?

— Конечно, так и вижу, как в раздевалке прижимаю тебя лицом к стене, задираю юбку и вхожу, медленно, Соня, до конца — щеки пылают, но самое странное, я же не против.

— Я так понимаю, ты сегодня не футболом занимался.

— Да, меня парни оборжали, когда сегодня над мячом завис. А это впервые бемби, твоих рук дело, если что. Весь день мечтаю, как домой приедем.

— То есть, я виновата, что у тебя тестостерон зашкаливает — кивает, а в глазах чертики пляшут.

— Сонь, я цветы купил — тянется назад, доставая огромный букет ромашек. Такие красивые, прижимаю к себе зарываясь лицом — и вот еще — протягивает плюшевого олененка.

— Это намек. Теперь и у меня есть любимый питомец.

— Обиделась, что тогда питомцем назвал? — ты себе даже представить не можешь, как. Натворила дел потом. Но об этом молчу — Наивная ты, Соня. Я услышал, как Никитин, свой хер на твои губы укладывает. Взбесился.

Я думала ослышалась, он только что сказал, что ревнует. Меня. Даже рот открыла.

— Ты кушать хочешь? Давай в кафеху заедем? Я голодный очень.

— Я готовить умею. Могу на кухне похозяйничать

— когда?

— Что, когда, сейчас приедем и приготовлю.

— Спрашиваю, как готовить будешь, если Я в ТЕБЕ буду — закатила глаза. Он точно, ни о чем больше не думает — Шокирую тебя, бемби. Если не нравится, скажи. Я постараюсь мысли, при себе держать. За руки не ручаюсь.

— Сказать честно?

— Говори уже не томи.

— Мне нравится. Ты мне нравишься, такой как есть. Тебя хочу настоящего — поворачивает голову, отрываясь от дороги, а мы на минуточку на оживленный проспект выезжаем.

— Малышечка, ты не меняйся пожалуйста. Пусть между нами все так просто и честно. У меня от этого бабочки в животе. А это охренительно. Только не смейся. Ладно. Я все эти ужимки и недосказанности, вранье, на дух не переношу. Понимаешь.

А мне не смешно. Совсем. Я сейчас решаю для себя, что не расскажу ему. Доработаю оставшиеся смены, уволюсь. Найду другую работу, пусть зарплата меньше. Верну все деньги тайно. И забуду. Не было этого и все. Эгоистично. Еще бы. Но это же было до нас. Значит, не считается. Только мерзко, противно, от лжи этой.

Соня молчит всю дорогу. И в кафе какая-то растерянная. Расспрашиваю ее, отнекивается. Тороплюсь наверно. А как иначе. Потому что глубоко во мне. Когда ночью вез ее к себе. Все по полочкам. Играть с ней не буду. Заботиться, радовать, трахать долго и много. Но не играть. Не заморачивался раньше по поводу первый, второй. Да не важно. А с Соней. Я когда преграду рвал, сам одурел от эмоций. Никого до меня. Я один достойный. Хотя достоин ли вопрос спорный. Эго взыграло. Потому что моя, целиком и полностью. Во всем первый. С цветами и игрушкой по глазам понял. По тому, как слезы застыли. Малышечка, я же тебе все могу подарить. Сегодня метался по магазинам, выбирал. Остановился во время, знаю что не возьмет пока. Уговорю как-нибудь, что бы кайфовала от подарков, не стеснялась. Романтик во мне проснулся. Весь гребаный мир люблю.