пилу, со своим другом распилил тело на части и упаковал его в два мешка из-под муки. Затем хозяин ушел в глубокий запой, а когда оклемался, уже наступила весна, труп стал оттаивать, мешковина пропиталась кровью.

До конца разобравшись с подпорченными продуктами и прибравшись на балконе, Семин выпил чаю и стал собираться на работу. Поцеловав дочку, которая готовилась идти с подружкой во Дворец пионеров на утренник и была вся в хлопотах, он вышел на улицу и не спеша направился в сторону прокуратуры.

Было тепло и ветрено, мелкий снег щекотал лицо, засыпал воротник, неприятно таял на коже. Поглубже укутавшись в куртку и шарф, следователь продолжил свой путь, в голове планируя грядущий день. Он сегодня намеревался повторно допросить братьев-насильников и уже начать готовить против них обвинение. В коридоре прокуратуры было тихо, следователи сидели по кабинетам, перебирая свои уголовные дела и с трепетом готовя их к суду. Семин достал из сейфа дело по факту убийства гражданки Лужиной, сел за стол, открыл первую страницу. В это время зазвонил телефон. Он поднял трубку, это была Лика.

– Николай Иванович, вы уже на месте?! – возбужденно спросила она.

– А где же я еще, раз поднял трубку? – сыронизировал следователь.

– Я из школы звоню, – скороговоркой объяснила она, – как раз успела, Софья Иосифовна собралась во Дворец пионеров, я переговорила с ней!

– И что она сказала?

– Ой, тут такое! Я сейчас прибегу и все объясню!

– Оля?! – екнуло сердце у Семина.

– Нет, не Оля, я бегу!

Когда запыхавшаяся Лика влетела в кабинет, по ее лицу Семин понял, что ей, неопытной студентке, не сталкивавшейся ранее с правонарушениями среди школьников, причудилось, что случилось невероятное, из ряда вон выходящее. «А-а-а, кто-то из учеников похулиганил или украл по мелочи, а ей показалось, будто весь мир перевернулся», – расслабленно подумал следователь.

– Николай Иванович, примите от меня явку с повинной, – выдохнула она, – хочу во всем сознаться, только не ругайте меня сильно!

– И в чем же ты хочешь исповедоваться, дочь моя? – с иронией отозвался следователь, понимая, что девушка по своей молодости и наивности сгущает краски.

– Николай Иванович, тут не до шуток, – видя игривое настроение своего куратора, отреагировала она строго, даже сердито. – Я вам сейчас расскажу, тогда вы поймете, насколько здесь все серьезно и опасно.

– Давай не томи, говори, – с нетерпением проговорил Семин, – что там случилось в школе?

– Все по порядку, Николай Иванович. Послушайте, пожалуйста, мой рассказ с начала, а до школы мы еще дойдем, это в конце.

– Ну расскажи, наконец! – недовольно воскликнул следователь. – Мне надо людей допрашивать, некогда слушать про школьные дрязги!

– Это далеко не школьные дрязги, – обиженно хмыкнула девушка и начала: – Помните, Николай Иванович, как вы полмесяца назад отправили меня с вашей дочерью в кино?

– Помню. И что? – насторожился Семин. – Что ты хочешь сказать?

– Оля мне рассказала, что узнала мужчину, нарисованного художницей Машковой, но вы ей не поверили и запретили говорить на эту тему.

– Так-так-так, везде наболтала, сорока, – с досадой проговорил Семин. – Ну и что? Ты ей поверила?

– Не поверила, а проверила.

– И как же?

– В паспортном столе взяла форму один[6] на Самохвалова и показала Машковой.

– Кто тебе дал форму один? – удивился следователь. – Гражданским лицам ее не выдают.

– В паспортном столе меня знают как сотрудницу прокуратуры, – покраснела девушка. – Раньше меня Карякин отправлял за такой формой.

– Обманула их, – укоризненно покачал головой Семин. – Наш пострел везде поспел. И что сказала Машкова?

– Она сказала, что мужчина на фотографии с формы очень похож на того преступника.

– Лика, во-первых, он пока еще не преступник, ведь мы же не знаем, совершил ли он это убийство. Во-вторых, опознание делают не таким образом. Надо свидетелю предъявлять три фотографии и, если он кого-то опознает среди них, все это закрепить протоколом. Таким образом, ты нарушила требования Уголовно-процессуального кодекса.

– Я не знала, – виновато ответила девушка и продолжила: – Но это еще не все…

– Еще что-то? – воскликнул следователь, сильно заинтересовавшись происходящим. – Рассказывай дальше!

– Я решила проверить, во что одевается этот мужчина…

– И каким же образом? – Следователь непроизвольно пододвинулся вместе с креслом поближе к Лике, сидящей за соседним столом. – Выкладывай все как на духу!

– Я проследила за ним…

– Ты проследила за возможным убийцей?! – с ужасом протянул следователь. – А если бы с тобой что-то случилось, кто бы отвечал за это?! Я как куратор?! Давай рассказывай, как ты следила за ним!

Девушка виновато вздохнула, но Семин заметил на ее лице торжествующее выражение, говорящее о том, что победителей не судят и, соответственно, ей бояться нечего. «Посмотрим, посмотрим, победительница ты или все это твои необузданные фантазии, – думал опытный следователь, глядя на зардевшиеся от волнения щеки практикантки. – Девочка, ты слишком далеко зашла, так и до беды два шага».

– Я ждала его во дворе дома, где он проживает, – продолжила свой рассказ Лика. – В первый день его не было, и я даже подумала, что он не живет по месту прописки. Вечером решила посетить соседей Самохвалова, представившись членом избирательной комиссии. Соседка мне рассказала, что Самохвалова последние три дня она не видела…

– Да ты же провела весь комплекс оперативно-разыскных мероприятий! – восхитился следователь своей подопечной, прервав ее на полуслове. – Тебе не следователем надо быть, а сыщиком!

– Как сыщиком? – удивленно глянула она на Семина. – Я для себя решила, что стану следователем прокуратуры.

– Это так, к слову, – махнул рукой следователь. – Мы остановились на том, что Самохвалова три дня не было дома. Дальше что?

– На следующий день, в воскресенье, мне повезло, – продолжила Лика. – Он прошел мимо меня и зашел в подъезд, на нем была одежда, которую описала Машкова.

– Точно? – поинтересовался следователь. – Как на рисунке?

– Да, как нарисовала художница.

– А что было дальше? Продолжай.

– Ждала его часа два, вся продрогла, но решила довести дело до конца. Когда он вышел и направился в сторону остановки, последовала за ним. Он сел в четвертый автобус, я тоже. Он доехал до микрорайона Авиапорт и вышел, я за ним. Когда он вошел в подъезд многоквартирного дома, потеряла его. Походила по подъезду, но не смогла определить, в какую квартиру он зашел.

– Когда это было? – спросил ее следователь, мало представляя, как такая хрупкая и беззащитная на вид девушка могла провернуть такую опасную операцию.

– В прошлое воскресенье и было.

– А почему не сообщила об этом мне?

– Я хотела до конца быть уверенной, что убийца – он.

– А сегодня ты все это рассказываешь, потому что убедилась, что Самохвалов – убийца?

– Да.

– Объясни, на чем основываются твои