определенный возраст и вовсе могла послужить причиной увольнения или перевода с понижением. Генадий ну пожалуйста! — стукнулась она руками в захлопнувшуюся дверь.

— Мария убавь свою музыку! — раздался вопль откуда-т ос кухни.

— Хорошо папа! — застучала ногами вверх по лестнице, та.

— Папа? — обернулся Александр Николаевич — Папа? Ну что же хоть папой снова назвала. Уже кое-что… — сказал он и наткнулся на взгляд на смущенную домработницу, отчего немного смутился сам.

* * *

Зуб болел. Зуб болел, так что я готов был лезть на стену. И только нахождение в качестве гостя в доме Витковского и наличия дома его матери не позволяло мне крыть матом всех и вся. Такой устойчивой и адской боли я давно не испытывал. Ночью похоже действовал раствор анестезии, состоящей большей частью из алкоголя, с ложкой адреналина, очередной каплей влюбленности и стаканом эмоций. Но вот утром! Вернее, после полудня, когда бравые мушкетеры изволили продрать глаза и отобедать.

— Сходи к зубному уже, а? — надоело слушать мои стоны Костяну.

— Да как я пойду? Я прописан в Йорке, денег на платку, у меня нет.

— Так в ведомственную то можно и так.

— Что-то я сомневаюсь, ведомственная она же то же для тех кто тут служит или нет?

— Блин, чет я не задумывался об этом, не знаю точно, но могу уточнить.

— На хрен, натерпелся я от этих стоматологов. Одевайся и пошли в палатку за анестезией.

— Я же говорю — алкаш.

— Сам такой.

— У тебя поди фантомные боли, на самом деле ты просто предлог нашел выпить, а боли выдумал.

— Выдумал?! Да на! Посмотри! — Задрал я верхнюю губу. — У меня половина зуба отсутствует, причем переднего, гады. Встречу, блин, урою.

— Красавчик. — заценил Костя сломанный зуб. — Все бабы твои.

— Вот это обидно было. Ты меня вообще на бабу променял.

— Чего?! Да я же спросил у тебя потусишь ты или нет один. Пока я туда сюда.

— Как у тебя так быстро сладилось?

— Да как-как, как в анекдоте.

— М?

— Так и сказал, Мадам, не желаете ли впендюрить? Ну и не получил по морде. — хрюкнул смешком Костян.

— Да уж. — завистливо поморщился я. — Поручик.

— Учитесь, корнет.

Мне всегда казалось что я произвожу впечатление на девушек. И вроде бы и основания вполне этому были. Но рядом с Костяном, отчего-то… В общем переигрывает меня он на этом фронте, и это обидно.

— Вот видишь ты про боль забыл пока болтали.

— Ух я тебе. — притворно замахнулся я.

— Нет, нет, я же не говорю ты не чувствуешь боль по-настоящему, — так же шутливо убегал от меня Костя. — Ты ее чувствуешь, но она не настоящая.

— Еще ПИПыча ты тут врубать будешь что ли? Быстро одевайся и погнали в чепок.

— Блин, когда ты уедешь меня мама на лоскуты порежет. — потягивал жигулевское возле местной палатки Костя, с таким смаком, словно это был лучший напиток в мире.

— Да, ладно, у тебя мама, во! — показал я большой палец. А еще во! Мысленно добавил я обрисовав так же мысленно ее фигуру.

— Это она при тебе пока сдерживается. Лишь слегка как бы замечания делает. — вздохнул Костян. — Может на все каникулы останешься, а?

— Нет. У меня то же мама дома есть.

— О, а вот и вы! — прикатил на своей забавной тачке Руслан. — Вы чего сволочи устроили?

— В смысле?

— Зачем драку устроили? Вы что нормально посидеть да выпить не могли? Привел дураков на свою голову в приличное место.

— Да они сами полезли.

— Сами-сами, эх. Знаете хоть кому морду набили?

— Нет…?

— Вот и я нет. В общем золотая молодежь там отдыхала, по слухам. Прям совсем золотая.

— А мы то же не хухры мухры, между прочим.

— Ой, да молчите лучше, вы даже не посеребрянная молодежь, это в своем Китиже может еще и сойдете за серебряную, да и то навряд ли. А тут Москва, таких как вы тут по рублю за килограмм. В лучший! Ну, может один из лучших, молодежных клубов, привел я их. А вы?! Да там такие папы и мамы звонили! Всех науши поставили. Охрана клуба видите ли избила нежных и домашних мальчиков.

— Да с хрена ли?!

— Ладно, с Чопа претензии быстро сняли уже. Но вот вас, «неустановленных лиц», очень сильно хотели бы отыскать, некоторые господа.

— Блин.

— Да не ссыте вы, я вас не сдал. Меня и начкрим вызывал и начальник ОВД, просил. Пришлось правда сказать, начальнику то, чего я за вас так вписался. Объяснил кто вы и что вы, в общем преподнес в лучшем свете. Сказал, что вы наши будущие сотрудники. Начальник конечно верно подметил, что еще вилами по воде писано, станенте ли вы нашими сотрудниками. Но в итоге сказал, скажет наверх, что знать не знает с кем они дрались. Ты ладно, — ткнул он пальцем Витковского, тебя не запомнили. А вот некого Мишу очень хотят отыскать, и искать скорее всего будут и без нашей помощи, там такие службы безопасности серьезные у людей, что… В общем ты это надолго в Москве вообще остаться планировал? — спросил он меня с явным намеком, и уже Косте. — Ты то же ехал бы в Китеж, или затихарился. Посиди дома, проведи время с мамой. Кроме потерпевших, еще ведь начнут в клубе спрашивать кто что, глядишь кто и вспомнит, потомка белогвардейских офицеров Витковского, да? — тут Костя весьма сильно покраснел. Ну хоть не одному мне краснеть за вчерашнее поведение. Итогом через день я покинул столицу нашей родины и отправился на родину малую.

* * *

По нашему происшествию…

— Да что там?

— В общем, выяснилось, что все было не так гладко… — решился начальник охраны не скрывать неприятный инцидент с дочерью шефа.

— Кто?! Кто этот урод! — выслушав неприятности в которые чуть не влипла его дочь, раскраснелся начальник.

— Это Урбанов.

— Это сын? — сложил два и два тот.

— Да.

— Чертов чурка! Приехали со своего Чуркестана, слезли с пальмы, и в Москву. Уроды! Ну уроды! Что папашка, что сынок. Макаки гребанные!

— Что делать будем? — переждав бурю уточнил глава СБ.

— Посмотрим — выдохнул Александр Николаевич, уже выпустив пар. Все же Урбановский клан весьма сильный. Признаться, он подумывал что было бы неплохо некоторым образом объединить усилия. Может и через свадьбу. Но такого поведения по отношении к своей дочери, он терпеть был не намерен. — Ему вроде накостыляли да? Как там эти Чоповцы выкрутятся или повыгоняли их? Если выгнали пристрой что ли в какое место, все же весьма славно они морду набили этому чурбану.

— А это не они.