Алба-удун явно выругался, а Хаджар лишь угрюмо покачал головой.

Старик привел отряд Шенси (и небольшое дополнение в виде Алба-удуна, грызущего очередное яблоко) в довольно просторный зал, мало чем отличавшийся от предыдущего.

Такое же просторное помещение, заваленное различными свидетельствами необъятной любви Эдена Дабладурта к науками. Вот только в отличии от предыдущих комнат, в этой, прямо по центру, стоял дубовый стол. Причем не из магической породы дерева, а из самой обычной.

Смертной.

— Любит шикануть, — фыркнул Шенси на языке Моря Песка, что несколько удивляло.

— В смысле? — не сразу понял Хаджар.

В том же Лидусе такой древесины не то, чтобы навалом, но даже простой пастух, откладывая пару месяцев с вырученных за работу денег, мог позволить себе подобное удовольствие.

— Сам подумай, Чужак, — Абрахам, пяткой отодвинув резной стул из того же материала, уселся и нахально закинул ноги на стол. С сапог медленно и вязкой стекала черная жижа. Дорожная пыль, грязь и земля вперемешку. — Откуда у гномов под их горой дереву взяться. Тем более — смертной породе. Ближайшие земли смертных отсюда в нескольких годах лета на добротном небесном бриге.

И действительно…

Хаджар лишь отметил про себя, что в Море Песка, на языке коего Абрахам сейчас и разговаривал, ситуация была схожей. Там, среди бесконечных барханов и редких оазисов, тоже ценились породы северного дерева.

Вот оно — весьма специфичное понятие о роскоши. Для кого-то палаты из злата и белого мрамора, а для кого-то — веточка березы.

Вот только…

— Ты знаешь о Библиотеке Магов?

Абрахам кинул быстрый, косой взгляд на Хаджара.

— Никто из смертных не знает, что написано в Книге Тысячи, малыш, — голос Абрахама на мгновение вновь приобрел серьезный тон. — но, порой мне кажется, что тот, кто ведет туда записи, имеет весьма и весьма специфичное чувство юмора.

Узнать что имел ввиду Абрахам, Хаджар не успел.

Когда отряд уселся на стулья, то Дабладурт ударил своим каменным посохом о землю и, через открывшиеся противоположные тем, через которые вошел отряд, двери в зал стали проходить весьма колоритные гномы.

Разного возраста, комплекции, одежд и даже цвета глаз, их объединяло одно — густейшие усы, борода и множество различных татуировок.

— О Каменный Молот и Вечно Пылающий Горн! — тихо икнул Алба-удун.

Он, как-то несвойственно для своего характера (насколько Хаджар успел его узнать)трясущейся рукой попытался спрятать недоеденное яблоко в складки одежды, но… понял, что его торс не закрывает ничего, кроме того, что мать с отцом дали.

Выругавшись, он, заозиравшись по сторонам, не нашел ничего лучше, чем бросить яблоко в капюшон Густафу. Парнишка даже не заметил. Его взгляд был прикован к единственному, кто хоть чем-то отличался от вновь прибывших.

Стоит отметить, что прежде Хаджар не видел представительниц прекрасной половины гномьего рода. Женщины, наверное, мелькали где-то в городе, но Хаджар был слишком сосредоточен на архитектуре и необычности новой области, чем на представительницах “слабой” половины.

Но теперь, когда к столу подошли гномы, то на их фоне эта леди выделялась как лотос, среди поганок.

Да, она была даже ниже, чем обычный средний бородач, но… что-то в её комплекции делало рост ниже полутора метров не смешным или, хотя бы, милым, а невероятно женственным и притягательным.

Несмотря на широкие плечи и не самую узкую талию, при весьма плоских бедрах, в ней было что-то такое… очень, правильное и гармоничное.

Аккуратные груди, высокие, но не большие. Острый подбородок, но с плавными линиями скул и миндалевидным разрезом глаз. Густые волосы каштановыми ветвями плакучей ивы спускались на плечи, подчеркивая тонкую шею и острые ключицы.

Густые брови слегка нахмурены.

Но девушка была недовольна вовсе не компанией, а неудобным платьем. Она все время дергала его тонкими, изящными, но даже с виду — крепкими пальцами.

Хаджу почему-то живо представилось, как эта леди легко сбрасывает вышитый драгоценными волшебными камнями наряд из шелка и легко влезает в кожаную броню, со стальными вставками. В руках её оказывается щит и меч, а сама она без страха смотрит противнику в лицо.



— Ваше высочество! — Алба-удун, сменив на лице все оттенки радуги, вскочил на ноги и опрокинул стул. — что вы здесь дел…

— Прошу простить молодого Удуна, — старик Эден перебил Албадурта. — члены королевской семьи так редко показываются на нижних этажах, что…

Девушка властно подняла руку. Хаджару показалось, что в этот момент в комнате смолкли абсолютно все звуки. Даже тот же Шенси инстинктивно перестал качаться на стуле.

Столько было женственности и, в то же время, властности в этом простом жесте. Как-то само собой девушка легко вызывала ассоциации с Мэб, королевой Фейри Зимнего Двора.

— Юный Удун, — кивнула принцесса. — как и все прочие, кто здесь собрался, я участвую в вероломном заговоре против Вождя Гадат-Глада.

Как уже знал Хаджар, вожди подгорного народа носили приставку Галад. Она, как и Удун, Эден, Эдин, и многие другие, имела какое-то непереводимое значение, доступное пониманию лишь рожденных под каменным небом.

Впрочем, сейчас не об этом.

А скорее о том, как широко раскрылись глаза Алба-Удуна.

— Я приносил присягу, моя принцесса и…

— Эта присяга, как и любая иная присяга, приносится Каменному Престолу, а не тому, кто подписывает бумажки и распоряжается казной.

Гномы и их демократия… когда-то давно они, как и другие народы, являлись самой тривиальной монархией. И так длилось ровно до тех пор, пока подгорный король не заболел старческим слабоумием, но при всем при этом умудрился прожить еще три эпохи.

Разумеется, кому-то надо было заниматься делами и, таким образом, появились вожди и их политические партии. А вовсе не из-за тех радужных иллюзорных причинах, которые озвучивались раньше.

Откуда это все знал Хаджар?

Он понятия не имел.

Алба-удун нахмурился. Его ладони лежали на рукоятях топоров. На коже то и дело вспыхивали и гасли татуировки. Шторм внутри его души был виден, в буквальном смысле, невооруженным взглядом.

В это время остальные гномы (явно высокопоставленные чиновники) так же держали мозолистые ладони неподалеку от эфесов.

— Моя принцесса, — вновь поклонился гном. — прошу, если на то будет ваша воля, скажите мне, почему я должен предать вождя, хоть вы и говорите, что это не предательство, и помочь королевской семье. Или, дабы не марать ваши руки моей кровью, я сам, прямо здесь и сейчас, лишу себя жизни.