Таура тем временем старался держать мощного жеребца в постоянно разъяренном состоянии. Насколько понимала Бел Бел, он неуклонно вел противника к бушу. Как только они окажутся среди деревьев, ей уже не удастся наблюдать их бой.

Пот выступил у нее на всем теле, стекал за ушами. Таура должен победить, должен, но вот каким образом — она пока не понимала. А что если Дротик убьет его — ее прекрасного светлого жеребенка, которого она научила всему, что знала сама.

Она увидела, как Таура вбежал под первые деревья, а Дротик почти вплотную за ним. После чего между снежными эвкалиптами замелькали цветные пятна. Вскрики Дротика звучали все пронзительнее и яростнее, тогда как взвизги Тауры звучали все более издевательски, и уже казало что серебристо-белый брамби громко смеется.

Бел Бел опять затаила дыхание. Сквозь деревья ей показалось, что Дротик настиг Тауру и пытался осуществить первый роковой прием — ухватил того за холку. Но она ошибалась. Таура все так шнырял между деревьями, снова раздался насмешливый крик, он по-прежнему дразнил Дротика. Она увидела, как он гарцует на полянке. Теперь он оказался ближе к ней, и она могла воочию любоваться его красотой, а не только вспоминать о ней.

Еще какое-то время она наблюдала, как он мчался прямо к вершине одного из утесов, а Дротик гонится за ним по пятам.

Бел Бел замерла в напряжении.

Таура внезапно остановился на самом краю утеса, камни посыпались у него из-под копыт, а затем совсем как Бел Бел когда-то прыгала с ним имеет: годы назад, он перепрыгнул на другой утес, а с него на узкий выступ под ним несколькими футами ниже. Там он на мгновение задержался, покачиваясь на краю. Бел Бел увидела, как он взглянул вверх проверить, что делает Дротик. А там, разогнавшийся так, что он уже не мог остановиться, летел Дротик, сорвавшись с края утеса.

Бел Бел показалось, что прошла вечность, прежде чем Дротик перестал нестись по воздуху и грянулся наконец о землю у подножия утеса и остался лежать неподвижно.

Бел Бел постояла чуть-чуть, убедилась, что Таура осторожно перешел с выступа на узкую, огибающую утес тропинку, проложенную валлаби, после чего рысью пустилась в его сторону. Однако Таура вообще ее не видел, и она скоро поняла, что он намерен вернуться к своим кобылам. Бел Бел все равно продолжала бежать. Она хотела знать, что с Дротиком. Заметив, что Таура несколько раз поворачивал голову назад, она убедилась, что с вы ступа ему не было видно, как рухнул вниз Дротик и поэтому он полон решимости вернуться к кобылам до того, как Дротик их отыщет. Бел Бел продолжала спускаться к подножию утеса. Она перешел через ложбину, заросшую кустарником, и напилась из небольшого ручья. Коричневый валлаби сидел и наблюдал за ней с серьезным видом, а несколько серых попугаев швыряли в нее с деревьев эвкалиптовыми шишками.

Она продолжала идти, высматривая Дротика. Вдруг Бел Бел остановилась. Она вспомнила, что точно такую картину видела раньше: каштанового цвета жеребец лежал как большая беспорядочная груда. Вся его могучая жизнь ушла из него. У подножия утеса среди обломков сланцевых скал лежал мертвый Дротик.

Таура боролся за свою жизнь, пользуясь главным оружием — быстротой. Он продумал свое спасение, а вовсе не смерть Дротика. Однако Дротик был мертв, как был мертв Громобой, когда в горах уже не хватало места для него и для Бролги.

Она стояла и смотрела на Дротика. Голова, единственная часть тела, выдававшая его скверный характер, была подвернута, и ее сверху прикрывала золотая грива. Уже успела прилететь ворона и теперь приближалась к мертвому коню короткими скачками, стайка алых и ярко-синих попугайчиков порхала между деревьями, не обращая внимания ли на Бел Бел, ни на Дротика. По камням ползла маленькая бурая ящерка.

Бел Бел вздрогнула и медленно попятилась, чтобы начать крутой подъем вокруг утеса. В буше сделалось особенно тихо после всего шума, который устроили два жеребца. Она засомневалась — найдет n она сына. Поскольку Таура не знал, что Дротик мертв, он наверняка заберет своих кобыл и уйдет. И все-таки она попытается его найти. Но когда Бел Бел взобралась на самый верх, ей захотелось подойти к краю и в последний раз взглянуть вниз — быть может, чтобы убедиться: Дротик, который с самого первого дня их жизни в табуне изводил ее жеребенка, на самом деле мертв.

Она встала на серый гранитный край и заглянула вниз. Там лежала каштаново-золотистая груда, и она на какой-то момент забыла, что это сын Брауни. Сейчас, когда не видна была его узкая, заостренная голова, он выглядел копией Громобоя.

Позади послышался какой-то звук и напугал Бел Бел. Она молниеносно обернулась: из буша выходил Таура.

— Вокруг было так тихо, — сказал он. — Я хотел поглядеть, что случилось.

— Он не сумел остановиться, — ответила Бел Бел. — Он там, внизу, мертвый.

Таура заглянул за край, его влажные от пота уши нервно задергались.

— Отойди. — Бел Бел попятилась от края утеса. — Тут слишком открытое место. Пора тебе вернуться к твоим кобылам — и к кобылам Дротика, если они тебе нужны.

Таура не забыл, что прошлой весной люди явились в горы рано, поэтому, когда снежные нанос длинными языками еще спускались с южных склонов, а в лощине лежал глубокий снег, Таура был уже начеку.

Он и гордился многочисленностью своего нынешнего табуна, и в то же время она приводил его в замешательство. Кроме видной черной кобылы, которую он добавил к своим серым, в табуне у Дротика имелись два странного вида мышастых жеребенка, каштановая дочь Дротика и молочно-белый жеребенок. На всех этих жеребят Таура, в общем, не обращал внимания, но сознавал, что из-за них табун передвигается медленнее и его труднее спрятать.

Они уже с неделю или немного дольше паслись в верховьях реки Крекенбек и ущелья Гроггина, как вдруг однажды поздним вечером до Тауры донеслись из буша какие-то звуки. Сперва звякнули удила, потом послышался шорох трущихся о стволы вьюков.

Он с табуном находился в стороне от тропы, по которой перегоняли скот, поэтому Таура велел кобылам стоять тихо, а сам беззвучно проскользнул сквозь темнеющий буш, подбираясь как можно ближе к чужим звукам. Внезапно он застыл на месте. По тропе шла светло-золотистая молодая кобылка, всадник, сидевший на ней, вел в поводу вьючную лошадь. За ним следовали другие вьючные лошади, потом лошадь, загоняющая скот, а процессию заключал еще один всадник. Но Таура смотрел только, а золотистую лошадку, на ее горделивую осанку, размашистый шаг, прелестные шелковистые гриву хвост.

Какое-то время он медленно пробирался между деревьями параллельно тропе, не отрывая глаз от лошадки.

Всадники, видимо, выдохлись, они сонно покачивались в седлах и даже не услыхали, как лошадка тихонько заржала, заметив в чаще Тауру.

Таура отлично знал, что люди держат путь к хижине Мертвой Лошади, так как вьючные лошади были нагружены запасами консервов, мукой, а также солью для скота. Он вернулся к своему табуну и отвел всех на ночь в безопасное место, зная, что сам вернется к хижине. Через несколько часов показался полумесяц, стало видно все вокруг, но не настолько, чтобы виден сделался он сам.