Выйдя из здания аэровокзала, он перемахнул через забор, за которым начиналось лётное поле. Быстро зашагал мимо механиков в перепачканных спецовках, копающихся в расколоченном двигателе аэрофлотовского Ли-2. Техники проводили чужака удивлёнными взглядами. Один из них даже окликнул Нефёдова:

– Эй, ты! Тут посторонним нельзя находиться.

Нефёдов добродушно отмахнулся:

– Мне можно.

Внезапно из-за высокого ангара выскочили двое рослых парней в синей форме вневедомственной охраны. Бегали они очень резво, словно спринтеры-легкоатлеты, так что удрать от этой парочки оказалось невозможно. Они с гиком налетели на Нефёдова, чуть не свалив его с ног.

– Не убежишь!

Борис попытался договориться с догнавшими его вохровцами, объяснить им свою ситуацию. Но его никто не слушал. Парни сразу принялись заламывать пойманному нарушителю руки за спину, словно он диверсант какой. Это было обидно.

– Да что вы руки то ломаете, ребята! Я же не сопротивляюсь. Давайте лучше поговорим.

– Со следователем будешь разговаривать.

Охранники пыхтели от напряжения, но никак не могли вдвоём справиться с одним. Шутливые реплики нарушителя только выводили их из себя. За одну из насмешек Борис получил кулаком в зубы, во рту появился солоноватый вкус крови. Это его разозлило. Исключительно в целях самообороны Нефёдову пришлось применить несколько приёмов, которым он научился ещё во времена своего уличного детства. Всерьёз калечить служивых он не собирался. Достаточно было лишь немного остудить пыл нападавших. Борис несильно ударил одного каблуком ботинка в известную ему болевую точку на колене. Охранник сразу отцепился от Нефёдова. Обхватив ногу обеими руками, он с громким воплем повалился на траву. Его напарника Борис очень эффектно, как в цирке, бросил через себя в стиле джиу-джитсу. Бедняга, что называется, «попал в мельницу». Оставив ребятишек приходить в себя на травке, «Анархист» продолжил свой путь к расположенным вдали – на краю лётного поля домикам отдыха экипажей. Но достигнуть конечной цели ему так и не удалось.

О драке неизвестного с охраной быстро доложили коменданту аэродрома. Теперь уже происходящее действительно имело вид намечающейся диверсии. Была объявлена тревога. Задерживать неизвестного злоумышленника на нескольких машинах выехал усиленный наряд вневедомственной охраны вместе с сотрудниками линейного отдела милиции.

На этот раз досталось уже Нефёдову. Он снова попытался объясниться с возникшими на его пути людьми. И снова его никто не слушал. Тогда Борис вслух поразился злобной тупости местного персонала. Этими своими репликами Нефёдов только подливал масла в огонь. Вначале милиционеры били его на всякий случай, чтобы подозрительный субъект не помышлял о сопротивлении представителям власти. Но услышав в свой адрес немало нелицеприятных слов, краснопогонники рассвирепели. Даже после того, как на задержанного уже надели наручники, ему продолжали отвешивать увесистые тумаки и затрещины за то, что много болтает. Особенно старались поквитаться о своим недавним обидчиком те двое сотрудников вневедомственной охраны, которых Борис встретил первыми.

– Ну, всё, вохра длинноногая, теперь за мной должок имеется! – уже не на шутку разозлившись, веско пообещал Нефёдов. – Если немедленно не извинитесь, предупреждаю: как только с меня снимут эти браслеты, одному из вас я сломаю ногу! А то гляжу, вы из нашей первой встречи должных выводов не сделали.

Инцидент можно было замять. Особенно после того, как в отделении милиции увидели офицерское удостоверение задержанного. Но за то недолгое время, пока проводилось установление его личности, Борис успел столько всего наговорить сотрудникам вневедомственной охраны и милиционерам, что те страшно были на него злы. В итоге был составлен подробный протокол, затем вызван комендантский патруль. Борис сразу заявил протест по поводу своего незаконного задержания. Свой «меморандум» он щедро сдобрил крепкими словцами, после чего старший патруля тоже стал смотреть на Нефёдова волком.

Вдобавок ко всему, когда милиционеры сняли с задержанного наручники, чтобы передать его военным, Борис сбил с ног ловкой подсечкой ближайшего «стража порядка» и бросился к вохровцам. Прежде чем уйти, надо было выполнить своё обещание. А то парни ещё чего доброго решат, что лётчик не умеет держать слово…

Нефёдова снова, хотя и не сразу, скрутили и вывели из отделения милиции. После этого оставшийся в помещении дежурный сержант вызвал по телефону карету скорой помощи, чтобы отправить одного из охранников в больницу с переломом голени.

Проштрафившегося лётчика отвезли на гарнизонную гауптвахту и определили в камеру, где уже сидел какой-то майор-связист, доставленный сюда после потасовки в ресторане. Вместо Москвы Нефёдову предстояло на неопределённый срок застрять на «губе»…

Пока Борис об этом не знал, но на его удачу из сочинской комендатуры кто-то сообщил о его аресте в штаб ВВС МВО[18]. А уже через два часа за Нефёдовым прибыл личный самолёт командующего. Двое черноусых грузин из личной охраны Василия Сталина нагрянули в комендатуру внезапно. В своих распахнутых длиннополых кожаных пальто-регланах с синими авиационными петлицами кавказцы имели гангстерский вид. Они долго и с явным садистским удовольствием строили перепуганное начальство гауптвахты. Этим абрекам явно было мало просто отбить своего «кунака» у местных. Как можно просто так вернуться обратно в Москву, если душа просит праздника?! Доведя старшего офицера гауптвахты до предъинфарктного состояния, визитёры вызвали сменного начальника комендатуры и принялись за него.

В итоге перепуганное армейское начальство загрузило возвращающийся в столицу самолёт щедрой данью. Незадолго до вылета к стоянке Ли-2 подъехал крытый грузовик. Из него выпрыгнули несколько солдат и под присмотром капитана принялись деловито перетаскивать из кузова в самолёт ящики с южным вином, корзины с фруктами и свежей рыбой, какие-то коробки. Как только погрузка была завершена, машина взлетела и взяла курс на Москву.

Однажды ему уже приходилось вот так же лететь в личном самолёте Василия Сталина. Было это, когда всесильный командующий ВВС Московского военного округа вытащил его из далёкой ссылки, в которую Нефёдова загнала судьба. Тогда он фактически перелетел из одной жизни в другую…

В июне 1945 особую штрафную часть, которой командовал Нефёдов, расформировали. Пока штрафники воевали и сбивали немецкие самолёты, они были нужны всем. Вскоре после своего появления на передовой штрафная авиагруппа превратилась в «пожарную команду», которую командование перебрасывало с одного участка фронта на другой, дабы захватить в нужном районе господство в воздухе. Часто это делалось накануне или во время важнейших наступлений. При этом вся слава доставалась коллегам-истребителям из гвардейских полков: обычно все сбитые штрафниками самолёты записывались на соседей. В сводках Совинформбюро о штрафниках, естественно, не произносилось ни слова. Этой части будто не существовало. В авиации их даже прозвали «Командей Летучих Голландцев». А между тем с первого дня на фронте «нефёдовцы» постоянно летали на сопровождение своих бомбардировщиков, гибли в ожесточённых «собачьих свалках» с немецкими истребителями, прикрывающими «Юнкерсы» и «Хейнкели». Но не смотря на это, начальство часто нелестно отзывалось о штрафниках и их командире. С одной стороны за лётчиками авиагруппы прочно закрепилась репутация верного средства быстро загнать в угол обнаглевших немецких стервятников, а с другой – на командных постах хватало властных самодуров и карьеристов, которых задевал крутой независимый нрав простого капитана. Не удивительно, что победу Нефёдов встретил в том же звании, в котором начал эту войну. Правда, Борис не очень переживал по поводу не задавшейся карьеры. Главное, что знамя победы развевалось над Рейхстагом.