В апреле я приступил к возведению кинотеатра на тысячу мест. Там можно было показывать и стереоскопические фильмы, благо что стереокино в американском кинематографе не являлось чем-то экзотическим. Надел анаглифические очки с разноцветными линзами — и смотри себе вполне 3D-кино. Другое дело, что в стереоизображении снималось крайне мало картин, практически единицы. «Audioscopiks» и «The New Audioscopiks» были сняты один за другим несколько лет назад, а самым свежим был фильм прошлого года «Убийство в трёх измерениях». Но лично меня всегда привлекало объёмное изображение, уверен, как и большинство потенциальных зрителей. Хотя, понятно, в моём кинотеатре в подавляющем большинстве будут идти обычные фильмы.

Похоже, пора было создавать свой герб и девиз, который звучал бы как «Ни месяца без нового проекта!» Потому что в мае я занялся строительством аэродрома. В самом деле пора было наладить воздушное сообщение Вегаса хотя бы с соседними штатами, потому что пока сюда люди могли попасть лишь поездом или автомобильным транспортом. Прикинул по финансам, получалось — в обрез. Поговорил с Лански, тот — со своими подельниками, и вскоре было получено добро на совместное финансирование проекта при условии, что я владею контрольным пакетом акций. В течение месяца на окраине Лас-Вегаса появились 2-километровая взлётно-посадочная полоса и здание аэровокзала. Понятно, не «Шереметьево-2», но и не сарай. Помещение с большими застеклёнными окнами было оборудовано залом ожидания, баром, газетным киоском, мужским и женским туалетами, и даже курительной комнатой, потому как дымить в помещении аэровокзала было строжайшим образом запрещено. Ах да, в углу зала ожидания стоял телеприёмник нашего производства и настроенный на волну нашей же телекомпании, так что скучать в ожидании своего рейса пассажиры точно не будут.

Аэропорт прошёл приемку в федеральном ведомстве, и 10 июня готов был принять первые самолёты. Вот только мы эти самолёты не ждали, по крайней мере, в ближайшее время.

Тут не помешала бы собственная авиакомпания, но я уже был ограничен в средствах. Ни на покупку самолётов, ни, тем более, на их постройку я наскрести не мог при всём желании, а от кредиторов я всегда старался держаться подальше ещё в той жизни. А как было бы неплохо запустить ещё и заводик по постройке самолётов, а заодно привлечь Сикорского — пусть воплощает в жизнь свои самые безумные идеи вплоть до вертолётов. Но деньги, мать их, деньги… Да и Лански заявил, что на самолёты они не подписывались, тут уж мне самому предстояло выкручиваться.

Так что для начала я озадачил Стетсона, попросив его связаться с «American Airlines» и пробить регулярное авиасообщение с Лас-Вегасом. Это должно было стать для моего помощника своего рода боевым крещением. Тот вернулся, излучая оптимизм:

— Босс, они хоть и говорят, что у них половину воздушного флота экспроприировали на нужды армии, но я уверен, в компании понимают всю выгоду от такого сотрудничества. Как-никак поток туристов в наши края растёт месяц от месяца, и многие согласились бы путешествовать самолётами.

Через неделю в Вегасе появилась группа специалистов из «American Airlines» во главе с управляющим компанией Сайрусом Роулеттом Смитом. Они с дотошностью исследовали едва ли не каждый сантиметр аэровокзала и ВПП, после чего мы с Сайрусом поставили свои подписи под контрактом, скрепив договор крепким рукопожатием. Спустя три дня поутру аэропорт «Лас-Вегас» принял первый «DC-3» из открытого пару лет назад нью-йоркского аэропорта «Ла-Гуардиа» с тремя десятками пассажиров на борту. Встречали их с оркестром и цветами, каждому вручив на память сувенир в виде увеличенной в размерах деревянной фишки с изображением на одной стороне моего отеля, а на другой — отеля «Фламинго». Тем же вечером самолёт улетел обратно, а уже неделю спустя наш аэропорт принимал ежедневно пять рейсов: два из Нью-Йорка, по одному Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и Вашингтона. «Лас-Вегас» начал понемногу приносить прибыль мне и мафии в лице Мейера Лански.

Тут ещё поступил кэш от компании Вангелиуса, реализовавшей большую партию параглайдеров. Причём это был военный заказ. Армейские быстро оценили преимущества параглайдеров перед обычными парашютами, и шустро принялись обучать своих десантников азам управления этим летательным аппаратом. А я, не будь дураком, ещё в прошлом году чертежи параплана вместе с фотографией меня же, парящего в воздухе, переправил через нашего резидента в СССР. На фото моё лицо разглядеть не представлялось возможным, зато можно было получить представление, что такое параплан. На всякий случай приписал, мол, пошарьтесь в закромах НКВД, может быть, ещё жив тот параплан, с которым я выпрыгнул в будущем, а приземлился в 37-м. По такому образцу шить намного легче, чем по сделанным от руки чертежам.

Подсуетился я и с агитационным роликом хронометражем в три минуты. Сценарий сам писал, а режиссёром выступил дважды оскароносный Фрэнк Борзедж. По сюжету, сначала немецкие бомбардировщики с крестами на фюзеляжах бомбят город. Идут титры: «Люфтваффе» бомбит мирный Киев. Под бомбами фашистов гибнут ни в чём неповинные люди». Видно испуганные лица женщин, детей, стариков… Одна женщина прижимает к себе запеленутого в одеяло младенца, с ужасом глядя вверх, где сквозь клубы чёрного дыма виднеются проплывающие в небе силуэты немецких самолётов. Следующий кадр — мужественный американский солдат с винтовкой наперевес, позади него идёт военная техника, и ползут титры: «Готов ли ты, американский солдат, помочь русским братьям уничтожить фашистскую гидру?!»

На удивление, этот пропагандистский ролик без особых проблем прошёл приёмку федеральной комиссии, хотя я всерьёз опасался, что мы за такую агитацию получим по шапке. Но видно, в комиссии собрались солидарные со мной люди. Вдобавок на съёмки я не потратил ни цента, всё оплатил Уорнер, а это порядка 200 тысяч долларов. Да и с большинством кинотеатров страны насчёт бесплатных показов удалось легко договориться.

Тем временем мои рукастые сотрудники чуть ли не на коленке изготовили пару опытных образцов куклы Барби, причём лицо лепили по фотографии Вари. Затем я приобрёл патент на куклу, а Стетсону дал задание с одной из её копий объехать фабрики игрушек и предложить им массово выпускать Барби. С условием, что в пилотную партию я мог бы и сам вложиться, не такие уж это и огромные деньги. На предложение откликнулась компания из Нью-Джерси «Hassenfeld Brothers», которую возглавляли братья Генри и Хелал Хассенфельды. Они согласились рискнуть при вложении средств 50/50. Стартовая партия должна была выйти тиражом в тысячу экземпляров. В начале июля на столе передо мной лежал первый заводской образец. Кукла была наряжена в синее платьице в белый горошек, с изящной шляпкой на голове, туфельки на небольшом каблучке… При этом куклу сделали таким образом, что она могла стоять как на каблуках, так и без них. Тем более что в комплекте прилагались и другие наряды с обувью, и даже собачка с поводком, которую Барби якобы теперь могла выгуливать.

Я подумал, неплохо было бы для того, чтобы нашей Барби не было скучно, где-то через полгода можно запустить в производство и Кена. Слепить его, например, можно было бы с меня. Ну а что, как говорил голосом Василия Ливанова мультипликационный Карлсон: «Я красивый, умный и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил!»