Возвращаясь, я замер, вслушиваясь в тишину. В этот раз мне повезло, шум разговоров и шагов услышал первым, и доносился он как раз из отнорка.

– Много народу, – вслушиваясь в шум издаваемой толпой людей, едва слышно пробормотал я. – Очень много.

Машинально большой палец перевёл «маузер» на автоматическую стрельбу. Когда шум шагов стал настолько слышен, что говорило: неизвестные люди явно находились уже за углом, я просто вышел из-за него с двумя пистолетами в руках и открыл огонь из «маузера». «Мелиор» у меня был на подстраховке, на добивание то бишь. Естественно, стрелять очередями, используя глушитель, глупо, но свинтить его у меня не было времени. А на третьем выстреле мембраны разлетелись в хлам, и дальше звук выстрелов не глушился ничем. Десятипатронный магазин закончился быстро. Сухо щёлкнул боёк, и я тряхнул головой, прогоняя звон в ушах. Вторым пистолетом я стал делать контроль. В коридоре оказалось семь человек, трое в военной форме, один вообще адмирал, остальные в гражданке. Очередь в упор снесла их с ног, но зацепила не всех, так что «мелиор» пригодился. Двух ещё завалил, что за оружием тянулись, ну и троих подранков добил. На автомате работал, всех, кто шевелился и двигался, клал, а когда вспомнил, зачем искал здесь людей, только зло сплюнул и простонал:

– Опять всех кончил.

Долго злиться на себя я не стал. Сунув перезаряженный «мелиор» под мышку, зажал его рукой и, на ходу свинчивая глушитель с «маузера», побежал к двери наверх. Убрав трубу глушителя в сумку, перезарядил пистолет и, толкнув дверь – охранник, наверное, был среди той толпы, его место было пусто – заторопился наверх. В доме никого не было, но, на счастье, у заднего входа стояла двуконная коляска с седоками, тут же курил и общался с ними охранник снизу. Так вот где он. Наставив оружие на всех троих, один кучер, второй, как я понял, телохранитель кого-то из тех, кто остался внизу, ну и сторож. Дёргаться те не стали, а, как я и велел, встали у стены, широко расставив руки и ноги, и позволили себя обыскать. Добыв ещё оружия, у меня его теперь хоть попой ешь, повёл всех троих вниз. Кучер был субтильный, так что внизу, когда мы спустились, я снёс ему полголовы. Здесь, в подвале звуки выстрелов не были слышны. Остальные двое вжали голову в плечи, ожидая, что я вот-вот расстреляю их, но нет, повёл к пыточной.

– Стёпа, ты слышишь меня? – крикнул я ему на подходе. Получить пулю от спасённого телохранителя не хотелось бы. – Я нашёл добровольцев, так что встречай.

– Встречаю, – едва расслышал я ответ.

На всякий случай я пустил вперёд англичан, но Стёпа спокойно их встретил. Объяснив, что я хочу от англичан, услышал от охранника, что в бытовом помещении стоят носилки, на них нести раненого легче. Выяснив, где то находилось, я оставил обоих под присмотром Степана и сбегал за носилками. Действительно, были, вот только пятна крови на материи намекали, что с их помощью, скорее всего, из подвала выносили отнюдь не живых людей.

Степан был перемещён на носилки, и его, постанывающего от боли, понесли тем путём, которым я попал в подвал. Потом Степан снова стерёг англичан, а я сбегал и подогнал коляску, куда англичане его и подсадили, носилки положили рядом. Стёпа остался в коляске, я его плащом прикрыл, а то он в одних кальсонах и расстёгнутой рубахе был, а снаружи холодная осень, я же повёл британцев опять вниз. Они понимали зачем, но попыток сопротивления я от них не дождался, хотя они и поглядывали на меня угрюмо, явно прикидывая возможные шансы. Не было их, я меньше чем на шесть метров к ним не приближался. В подвале лишь спросил у охранника, когда шлёпнул его напарника, всё же дёрнувшегося ко мне, кто тут за старшего. Получил ответ и поинтересовался, есть ли этот мистер Гарвард Хайнекен среди убитых. Пришлось его вести по всем помещениям. Оказалось, что все работники на месте, но сам начальник отсутствовал, был вызван к начальству. Приехал бы я на полчаса раньше, застал бы.

Ликвидировав охранника, я из трёх канистр, найденных в бытовке, разлил керосин, которым заправляли лампы в коридорах и помещениях, поджёг архив и рванул наружу. Полыхнуло классно. Выскочив наружу, я подбежал к коляске и, заняв место возничего, направил экипаж в сторону порта. По пути, а двигаться приходилось осторожно, Степан то и дело взрывался с трудом сдерживаемыми стонами, а я выглядывал знаки медучреждения, то бишь красные кресты. Ни одного не попалось, пришлось обращаться к прохожим, и те подсказали адрес ближайшего врача, что практикует частным порядком.

С плохо скрытым испугом врач, осмотрев Степана, обстоятельно принялся за него. Тот ещё в начале процедуры потерял сознание. Почти час эскулап с ним возился, штопал, чистил, бинтовал. Когда закончил и вышел из-за операционного стола, вытирая полотенцем руки, я поинтересовался:

– Ну как он, доктор?

– Этот мужчина явно попал в руки бандитов, а не под несущуюся коляску, как вы говорили, когда ко мне подъехали. Не плох он, не безнадёжен. Те, кто с вашим знакомым работали, знали своё дело. Ноги – да, это серьёзно, шесть пальцев удалось спасти, но четыре пришлось ампутировать, нечего там спасать было. Наложил гипс на правую руку, зафиксировав два сломанных пальца. Остальные раны опасности не представляют. Общее количество швов – восемнадцать. В принципе, всё, дальше всё зависит от вашего знакомого, организм у него крепкий, вытянет.

– Спасибо, доктор, – сказал я, сунув ему в карман свёрнутую пачку банкнот, там было полтысячи фунтов.

Тот поблагодарил, мы вместе на носилках отнесли Степана обратно в коляску, и я заторопился в порт. В этот раз коня не сдерживал, попутчик всё равно находился ещё под эфиром. Успели вовремя, за двадцать минут до отхода пакетбота подъехали к трапу. Таможенники заинтересовались нашим появлением, но документы были в порядке. Тем более и записка имелась от врача, что мой спутник попал под коляску и серьёзно пострадал. Два матроса с пакетбота помогли отнести Степана в каюту к Игнату, которому я передал сумку с лекарствами и бинтами, а также записку с указанием, как того лечить и ухаживать. Я уже накидал с обратной стороны перевод.

– Вы уходите? – удивился Ен, заметив, что я отбираю вещи из своего багажа.

– Да, остались незаконченные дела, – снаряжая расстрелянные магазины, подтвердил я. – Те, кто похитил и пытал Степана, не все отправились навстречу своим богам. Нужно доделать работу… О ваших дальнейших действиях. Первым портом во Франции будет Кале, вы поздно ночью в него прибудете. Сойдёте с судна и заселитесь в портовой гостинице. Я там вас и найду. Если меня не будет пять дней, покупайте билет в Россию и возвращайтесь. Всё ясно?

– Ясно, господин.

Подхватив сумку, я покинул борт судна, как раз успел до того, как подняли трап. Причём по всем документам Максим Ларин покинул Англию на почтовом пакетботе, ну а я по поддельным документам заторопился обратно в город. Коляска стояла там, где я её и оставил, так что, сев на козлы, я развернул коня и погнал обратно. Туда, где виднелся уже заметно потускневший столбик дыма.

Добравшись до сожжённого бункера местной разведки, я оставил коляску за углом и прогулялся до пожарища, влившись в толпу зевак. Уже через полчаса я обнаружил Хайнекена. Внешнее описание полностью сходилось, да и вёл он себя как начальник, командуя пожарными, которые то и дело ныряли в задымлённый коридор запасного входа и выскакивали оттуда с какими-то вещами, хм, и обгоревшими телами на носилках. Странно, что он допустил в святая святых посторонних людей, даже если они и пожарные.