— Если бы у меня было время, — сказал с улыбкой Сергей, намазывая масло на булочку, — то я и сам бы занимался по Интернету живописью. Но у меня так много работы… Суды, клиенты, консультации, ресторан…

— А мне кажется, что ты и так живешь полной жизнью. И тоже, как и я, счастлив, — ответила Вера. В редкие минуты, когда они бывали вместе, она, глядя на него, вдруг остро понимала свою везучесть, ведь с ней рядом живет такой чудесный человек, такой заботливый и нежный муж. И ей становилось не по себе оттого, что она так много времени проводит без него. — Ты не сердишься на меня, что я вечно торчу в своей мастерской? Я еще не надоела тебе со своими красками и запахом скипидара? Ты не разлюбил меня?

— Вера, что ты такое говоришь?!

— Да ладно… Это я так… От полноты чувств, понимаешь? Боюсь все потерять, расплескать… Мне иногда кажется, что я просто переполнена счастьем, что так нельзя, так не бывает.

— Бывает. К тому же твое счастье построено на колоссальном труде, так чего же ты мучаешь себя угрызениями совести?

— Мои картины — это да. Но ты… Как же мне повезло с тобой.

— А мне — с тобой. Хочешь еще джема?

— Сережа… Скажи мне, что бы ты сделал, если бы, к примеру, я тебе изменила?

— Ничего.

— Как это? Почему?

— Да потому, что я уверен в тебе, а поэтому даже сам вопрос считаю несерьезным… Ты же просто так спрашиваешь?

— Да. Просто так.

— Зачем ревновать? Если не веришь человеку, зачем с ним жить? Вот ты меня ревнуешь?

— Как сказать… К твоему Зульштату ревную, — засмеялась Вера, счастливая оттого, что она, в отличие от своих подруг, ревнует мужа не к женщинам, а к городу, да и то в шутку!

— А я думал, что ты ревнуешь меня к своей подруге Оле.

— Вот уж глупости! Оля — свой человек. И я ей полностью доверяю.

Сергей усмехнулся про себя. Подумал, что Вера точно близорука и ничего не видит. Свой человек! Она разве что еще не разделась догола перед ним, эта Оля. Постоянно оказывает ему знаки внимания, напрашивается с ним всякий раз, когда он собирается выйти из дома, в те моменты, когда Вера сильно занята. Липнет, чего уж там! Охотница на чужих мужей. Лживая потаскушка.

— Ты бы гнала ее в шею, — сказал он, и эти слова прозвучали настолько неожиданно в это спокойное, полное умиротворения и неги утро, что Вера даже тряхнула головой, проверяя, не померещилось ли ей это.

— Как ты сказал: гнать в шею? Я не ослышалась?

— Вера, ты не понимаешь… Ты — творческий человек, ты живешь в своем мире, и это неплохо… Но позволь мне позаботиться о тебе, о твоей элементарной безопасности. Оля — пиявка. Она тянет из тебя деньги, твое время, внимание, ничего не отдавая взамен. Думаю, что она присваивает твои вещи, украшения, во всяком случае, я видел кое-что на ней из твоего гардероба. К примеру, шелковый платок, оранжевый с бирюзой. И твои сережки из янтаря, такие, крупные… С паучками.

— Не может быть… Ты это серьезно?

— Конечно! Она практически живет у нас.

— Но она помогает мне по хозяйству.

— Так верни Любовь Петровну, которую ты, кстати говоря, уволила, послушав совета Оли.

— Наверное, Любовь Петровна обиделась на меня.

— Ничего, я с ней поговорю. Думаю, что она и так все поняла.

— Что именно?

— Что ты попала под влияние своей подруги. Повторяю, гони ее в шею. Откажи от дома.

— Но как я это мотивирую?

— Если хочешь, я сам с ней поговорю.

— А это удобно? Она не поверит тебе.

— Тогда наберись мужества и сама скажи ей, чтобы она больше не приходила. Ты пойми, время от времени надо совершать какие-то неприятные, но необходимые поступки. К примеру, ставить на место наглецов. Так и скажи ей, что знаешь, что она ворует… Скорее всего, она будет валяться у тебя в ногах и просить прощения. Скажет, что не могла удержаться, что платок очень красивый, что она взяла на время, на свидание или что-нибудь… Словом, не верь ей. Скажи резко, что не желаешь ее больше видеть в доме — и все! Уверен, после того, как она уйдет из твоей жизни, ты и сама вздохнешь с облегчением. Тебе не надо будет отвлекаться на нее, выслушивать ее истории, кормить, тратить на нее деньги. А я позвоню Любови Петровне и попрошу ее вернуться. Договорились?

— Даже не знаю… Так все неожиданно. Но платок действительно пропал…

— Проверь свой гардероб, я не удивлюсь, если она украла твое белье…

Вера посмотрела на мужа внимательно. Видно было, что она колеблется, хочет что-то сказать.

— Что? Что ты хочешь мне сказать?

— Она приставала к тебе? У вас с ней что-то было? Ты поэтому хочешь избавиться от нее?

— Только слепой не заметил бы, как она липнет ко мне. А мне это неприятно, понимаешь! Словно у нас в доме завелась какая-то зараза. Как будто мы живем в коммунальной квартире, где нельзя пройтись голым до ванной комнаты или заняться любовью в гостиной… Я постоянно чувствую следящую за мной пару глаз, чужих глаз.

Он сказал ей то, что собирался сказать давно. Разве что не озвучил главное — столь пристальное внимание к своей особе становилось для Сергея опасным. Похоже, Ольга влюбилась в него, а это означало, что она, нигде не работающая, одинокая дама, располагающая вагоном времени, могла свободно перемещаться в пространстве, следя за ним. Надо было действовать, сделать так, чтобы отвадить эту назойливую Олю от дома, от семьи, причем постараться, чтобы Вера сама порвала с ней. Вот тут-то как раз и вспомнился этот платок, в котором Сергей на самом деле встретил Олю в центре города, прогуливающуюся в одиночестве и глазеющую по сторонам. И про сережки он сказал чистую правду. Мало того, что Оля поселилась в их доме, так еще и подворовывала!

— Спасибо тебе, Сережа, — сказала Вера, и Сергей увидел, что она плачет.

— Ты чего?

— Так все это неприятно… Я душу ей открыла, в дом впустила… Я на самом деле давала ей денег, делала подарки… И мне было приятно это делать. Разве могла я предположить, что пригрела змею на груди?! Господи, как же мне не хочется с ней обо всем этом говорить… У меня настроение испортилось, я и работать теперь не смогу, все буду репетировать наш с ней разговор…

— Вера, если тебе это так тяжело, я сам могу встретиться с ней и поговорить. Позвоню, назначу встречу и все популярно объясню. Больше того, я могу пригрозить ей как воровке…

— Она сейчас придет. Она ночевала у своей мамы, а утром, сказала, вернется домой… Она так и сказала «домой». Как же это все гадко!

Раздался звонок.

— Хорошо, что ты еще не дала ей ключи от нашей квартиры, — сказал Сергей.

— Дала… — прошептала, глотая слезы, Вера. — У нее есть ключи. Говорю же, я доверяла ей предельно…