Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она как раз оказалась в ровном, длинном строю тех юбок, которые Лукас не пропустил. И почему сразу стало так мерзко?
— Это все, что вы будете заказывать?
Девушки посмотрели на нее, словно на насекомое, которого здесь, рядом с ними, быть не должно. Оливия постучала острыми ноготками по столу, нахмурила идеально накрашенные брови, словно что-то вспоминая.
— Ты ведь Кэтрин, да?
— Кэндис, имя написано на моем бейдже. Если ты читать умеешь.
Девушки округлили глаза и переглянулись.
— Да, точно, Кэндис, — Оливия словно не заметила издевки.
— Мы ведь учились с тобой в одном классе, пока твоя мамаша не нашла себе нового мужика, который ее еще не трахал, и вы уехали.
Кэндис сжала руки в кулаки и прикусила щеку, стало больно, но это было ничто в сравнении с той болью, что была внутри. Она часто слышала обидные слова в свой адрес и адрес матери, к этому уже можно было привыкнуть, но привыкнуть было трудно.
Дверь кафе открылась, прозвенел колокольчик. Все обернулись на его звон, кроме Кэндис. Она так и стояла, прожигая взглядом Оливию, а та, уже забыв о своих словах, улыбалась во весь рот.
— Шон, привет, — она так мерзко тянула слова и наматывала прядь волос на палец.
— Мы сделали свой заказ, можешь идти, — подружка Мэган махнула рукой в сторону барной стойки.
Кэндис снова вздрогнула, но даже не посмотрела в сторону вошедшего мужчины. Медленно развернулась и прошла мимо, словно его и не было здесь. В душе кипел вулкан, хотелось что-то разбить, желательно сделать это о голову Оливии и Паркера. Чтобы первая заткнулась, а второй исчез из ее жизни навсегда. Чтобы сгинули оба Паркера, один лжец, другой бабник. А она — дура, в которой гордости нет ни грамма.
Кэндис все еще слышала, как Оливия с подружками хохочут на все кафе, чувствовала спиной пронзительный взгляд Шона. Он сел за соседний с девушками столик, и те пытались его разговорить, Кэндис видела это краем глаза.
Когда она проносила мимо него на подносе три высоких бокала с клубничным коктейлем, сердце кольнуло, а тело обдало жаром, но она так и не взглянула на него.
— Ваш заказ.
— Спасибо Кэтрин, ой, Кэндис. У меня такая плохая память на простые имена. Я помню, что когда мы были маленькие и учились в школе, ходили слухи, что твоя мать сама не знает, кто твой отец. Это правда?
Как раз в этот момент Кэндис ставила большой бокал около Оливии, но он случайно перевернулся, заливая джинсовую юбку и белый топ девушки.
— Ай, да что ты наделала? Ты что, совсем безрукая?
Оливия соскочила с места, девушки, сидевшие рядом, резко отодвинулись в стороны, боясь замараться.
— Я чисто случайно, — Кэндис сделала невинное личико и часто заморгала ресницами.
— Да как ты могла? Ты это специально, я видела. Рози! Вот же безрукая дура! Рози!
Оливия кричала на весь зал, ее подружки причитали рядом, пытаясь стереть салфетками розовые пятна с белого топа, который был испорчен уже навсегда.
— Тебя уволят, вот увидишь!
Шон, наблюдавший за всем со стороны, смотрел только на Кэндис. Он видел только ее, как зашел в кафе, даже не замечая того, как Оливия откровенно кокетничает с ним. Но девушка не взглянула на него ни разу, прошла мимо, словно он пустое место. Что за черт? Потом была обидная подколка Оливии, и крики после опрокинутого коктейля, но Кэндис так и не смотрела на него, только поджимала губы, гордо вздернув подбородок.
Ему хотелось повернуть ее к себе, тряхнуть за плечи, посмотреть в ее голубые глаза и понять, что же происходит. Ему пришлось уехать рано утром, вернулась мать, срочно требовала отчета по ферме. Затем дальние загоны и полдня в седле. Но мыслями он был именно с Кэндис, в гостевом домике.
В кафе поднялся крик, прибежала хозяйка, все разговаривали на повышенных тонах, только Кэндис стояла молча и смотрела в окно. За ним был подходивший к концу яркий солнечный день, зеленую листву колыхал легкий ветерок, а Кэндис хотелось оказаться далеко отсюда и совсем одной. Она словно перестала слышать и видеть все, что происходит вокруг, очнулась лишь оттого, что ее кто-то дернул за руку, и легкие обжег горячий воздух.
Шон устал слушать этот нескончаемый поток ругани, резко встал.
— Вы заткнетесь или нет?
Все сразу замолчали и посмотрели на него.
— Шон, ты видел? Ведь ты все видел, эта чокнутая специально пролила на меня коктейль.
— Оливия. Закрой свой поганый рот. Иначе я его тебе закрою.
Оливия только открыла его шире от такого обращения, но все-таки замолчала. На стол летит брошенная Шоном купюра, он берет Кэндис за руку и уводит, громко хлопая дверью.
Лишь на улице, когда в лицо ударил горячий воздух, Кэндис остановилась, вырвала свою руку и зло посмотрела на Паркера. Он что, тоже решил посмеяться над ней вместе с Оливией? Или вывел специально, чтобы не нервировать свою подружку?
— Что тебе от меня надо?
Шон хмурит брови, он совсем не за этим сюда ехал, чтобы устраивать разборки, как это бывает у влюбленных парочек. Он вообще не знает, как это бывает. Он просто хотел ее увидеть, но это словно не его малышка Кэндис.
— Что с тобой, Кэндис?
— Уже ничего.
Она похлопала себя по униформе и фартуку, телефон и ключи от машины лежали в кармане. Развернулась и быстро пошла по пыльной дороге в сторону своего пикапа.
— Да постой, куда ты, малышка?
— Не трогай меня! Никогда больше не трогай! Иди утешай других, мне не нужна твоя жалость.
Глава 19
Кэндис, с силой сжимая руль, ехала в неизвестном направлении. Слезы обиды стояли в глазах, сердце в груди словно сдавливало тисками. Ее теперь точно уволят, Оливия — та еще заноза в заднице. Да и пусть, найдет другую работу, она ее не боится.
Она не могла понять своих эмоций, да, ей было обидно за слова Оливии, за то, что каждая шавка в городе может оскорблять и унижать ее. Но, помимо этого, была ревность, она вспыхнула так внезапно, обжигая изнутри, разлилась по венам чистым огнем. Кэндис ревновала, до боли, сама того не ожидая. Эти эмоции были новыми, необычными, так, что становилось страшно.
Она резко остановилась, свернув на обочину. Достала бутылку из бардачка, отпила
