принести ключи к тайнику из шкатулки. К мосту, напротив Березкино. Иначе грозятся всех в усадьбе перебить.

Вахрушев нахмурился:

— Знаю я это место. Там даже засаду невозможно устроить…

Он задумался и потер ладонью легкую щетину.

— Есть только один вариант, правда рисковый. Согласится на встречу, но только с условием, что вместе пойдете к тайнику в курганах. Тем более шифр сейфа знаете только вы. А засаду устроить на Царевских курганах.

— Там они меня и грохнут, как только я отдам им ключи…

— Вдвоем пойдем. Я не думаю, что они придут целым отрядом. «Сочинцам» ни к чему светиться, будет человека три-четыре, не больше. Поскольку за усадьбой следят, отправим с запиской вестового к полковнику Кудасову. Пусть солдаты возьмут в кольцо курганы и ждут сигнала.

— Царевские курганы тянутся на двенадцать верст. Точное расположение дворца хана мы узнаем, только когда полностью составим карту из монет.

— Да пусть власти соберут хоть целый полк, это же не шутки — шестнадцать тонн золота! И вообще, если полковник Кудасов такой великий стратег — пусть тогда сам решает. Но известить полковника о встрече с «сочинцами» нужно обязательно, и как можно быстрее!

— Егор Сергеевич, вы человек знающий, военный. Вот и поезжайте утром в Тимофеево, под предлогом поиска поджигателей. Переговорите с Кудасовым и вместе разработайте стратегию. У меня от этих дел уже голова кругом…

— Андрей Иванович, вы сами наняли меня охранять усадьбу. Теперь в любую минуту «сочинцы» могут переиграть и ворваться, чтобы забрать шкатулку силой…

— Ваша правда. И мне нельзя выезжать, если за усадьбой следят — они заподозрят неладное…

— Тогда отправьте записку полковнику Кудасову через станового. Самохвалова они точно не перехватят…

— Хорошо. Наверняка так и сделаю.

Утром я написал записку и уже хотел послать Тихона к становому, когда в усадьбу неожиданно нагрянул капитан-исправник Нагайцев.

— Добрый день, Андрей Иванович!

Капитан вошел во двор, поздоровался за руку со мной и ротмистром.

— Самохвалов рассказал о поджоге на заводе. Вы действительно подозреваете, что поджигателей нанял помещик Гарин? Расскажите, из-за чего между вами начался конфликт.

Я задумался.

— Гарин однажды заявился и попросил продать земли на займищах. Я отказал. На балу в Тимофеево он увидел меня с помещицей Поповой и приревновал. Когда Гарин вернулся домой, он сразу отправил крестьян перекрыть ерик на займища.

— Интересно…– удивился капитан.– У вас тут разворачиваются прямо шекспировские драмы…

— Я прогнал крестьян, а когда приехал к Гарину в поместье выяснить отношения — он натравил на меня двух дуболомов, которых мы с Герасимом слегка проучили. Но Гарин на этом не успокоился. На следующую ночь он прислал мужика поджечь дом в Новореченском. К счастью, сельчане поймали поджигателя и слегка полечили дубинами…

— Это отвратительно. Но насколько я слышал, помещик Гарин в целом человек положительный…

— Ага. Добрейший души…– рассмеялся я.

— А этот поджигатель, которого вы тогда поймали… он сможет дать показания на своего помещика?

— Тогда Гарин точно убьет его.

— Вы прямо из своего соседа сделали настоящее чудовище…

— Он и есть чудовище. Маньяк и пироман.

— Давайте сделаем так. Если уговорите поджигателя официально дать показания, мы попробуем привлечь Гарина. Кто знает — может он и вправду нанял тех, кто орудовал на вашем заводе…

— Господи! Да тут к гадалке не ходи… Молодчики из Тимофеево. Возраст двадцать-двадцать пять. Двоих мы видели в лицо. Я уже подробно рассказывал обо всем Самохвалову…

— Самохвалов, как у нас в участке говорят, дней на пять ушел в туман…

— Не понимаю, зачем держать на службе алкоголика…

— Напрасно вы так… у каждого человека есть слабости. Самохвалов — участник Балканского похода. Он слегка контуженный. Когда не пьет — отличный служака и профессионал. Между прочим, Еремей Глебович Самохвалов не меньше дюжины отъявленных душегубов на каторгу отправил и голову под пули не раз подставлял… так что мы иногда закрываем глаза на его мелкий грешок…

Капитан задумался:

— Если эти молодчики из Тимофеево, попробуем отыскать. Я узнаю у своих осведомителей…

— Если найдете, прижмите их как следует — они наверняка выдадут заказчика. У одного из поджигателей огнестрельная рана. Он в больнице или на домашнем лечении… Мы сможем опознать их на очной ставке, видели почти вблизи. Кстати, господин капитан, есть еще одно важное дельце…

Я рассказал Нагайцеву о встрече с «сочинцами» в лесу.

— Черт возьми, Андрей Иванович… с этого и надо было начинать! Это же дело государственной важности! Значит все же объявились в наших краях, голубчики… Я немедленно доложу полковнику Кудасову. Они точно представились Офицерами Чести?

— Сказали что бывшие офицеры, не согласные с существующим строем. Заявляли о свержении монархии и все в таком роде… Угрожали, запугивали. Сказали, если не отдам шкатулку завтра вечером — устроят в усадьбе настоящую бойню…

— Подлецы…– вздохнул капитан.– Хорошо, сейчас же я немедленно еду к полковнику. Делом о поджоге мы тоже будем заниматься, так что не волнуйтесь, господин Никитин, и пока никаких шагов самостоятельно не предпринимайте…

Нагайцев вскоре уехал, теперь оставалось только ждать, что решит хитроумный столичный полковник.

Когда я поднялся в спальню, нашел на столе записку.

' Андрей Иванович, иногда трудно сказать вслух то, что стерпит бумага. Я думала о вчерашнем разговоре на реке, о вашем признание, и поняла, что тоже люблю вас всем сердцем. Люблю с тех самых пор, как только вы появились в усадьбе. Мне, простой крепостной девке, запрещено даже мечтать о любви к дворянину. Я иногда вижу во сне ваше красивое лицо, ваши сильные руки и твердый решительный взгляд, от которого мне становится жарко. Вы моя единственная радость и утешение на всем белом свете… Я готова быть с вами, пойти и в огонь, и в воду, хоть на самый край земли… ваша А.'

Я знал, что Аглая тоже меня любит. Теперь уже не имело смысла тянуть со свадьбой. Я вбежал на кухню, где она стряпала. Аглая виновато взглянула на меня и отвела глаза. Я подошел ближе, крепко обнял ее и прижал к себе.Теперь она уже не отводила взгляд. Смотрела прямо и решительно.

— Андрей Иванович…

— Просто Андрей…– я нежно поправил ее мягкую челку.– Скажи только одно, девочка моя, пойдешь за меня?

— Пойду, Андрюшенька…

Я прикоснулся губами к ее губам. На этот раз она не отталкивала, мы долго целовались, и я никак не мог оторваться от сладких медовых