"Хорошо. Спасибо, Финн". Я беру со стола тяжелую коробку и проверяю, правильно ли указан поддельный адрес. Я киваю Реджи, которая все это время молча стояла позади меня, что пора уходить.

Она отходит в сторону, чтобы дать мне возможность открыть дверь офиса первой. Может быть, это неохотное партнерство все-таки сработает.

Глава 11

Вынос

Реджи

FedEx выглядит так, будто его не обновляли с восьмидесятых годов. Все бежевое и серое, а стена из латунных абонентских ящиков видала и лучшие времена. Когда мы с Роаном входим, над дверью раздается электрический гонг, и женщина за прилавком лениво поднимает голову от книги. Когда она видит Роана, ее лицо озаряется тревогой. Он не замечает, а вот я замечаю. Вероятно, он настолько привык командовать в зале одним своим присутствием, что не замечает, как люди вокруг него переключают внимание.

Но дело не только в том, как его черная футболка обтягивает широкие мышцы, или в татуировках, которые змеятся по его шее. Это энергия, которую он несет, что-то темное и холодное, как его глаза. Люди видят его и боятся. Как и должно быть.

Но та же самая тьма заставляет рыжеватые оттенки его волос казаться ярче, огненнее, чем в сравнении с ними, и заставляет сжимать челюсти с сейсмической силой. И именно из-за этой темноты я не боюсь его, потому что понимаю, что это плащ, в который он кутается, чтобы скрыть призраков, преследующих его душу.

Я ношу такой же.

Он ставит полистироловый холодильник на прилавок перед женщиной и, как во время ужина с Мэттом, включает теплое и успокаивающее обаяние, которое мгновенно расслабляет кассиршу. "Это доставили ко мне домой по ошибке — должно быть, перепутали номер улицы с номером коробки". Он непринужденно прислоняется к прилавку и пускает идеальную обезоруживающую усмешку. "В общем, я увидел эти предупреждения и решил, что лучше отнести его сюда, чем возвращать отправителю. Вы же знаете, сколько времени это занимает". Он смотрит на нее своими прекрасными голубыми глазами, как будто они участвуют в одной шутке.

"Да, конечно". Она смеется, как будто он самый смешной человек на свете. Это была даже не чертова шутка. Я поморщилась и направилась к рядам почтовых ящиков, чтобы не признавать, как странно скручивается мой желудок при виде флиртующего Роана.

" Вы знаете, кому принадлежит этот ящик? Возможно, вам стоит позвонить им". Я смотрю на него и вижу, как он похлопывает по предупреждающей этикетке. "Время поджимает и все такое".

"Да, отличная идея". Она берет трубку телефона в магазине, и я отворачиваюсь, слушая, как клацает ее клавиатура.

Я нахожу номер коробки, указанный в качестве отправителя языка, как раз в тот момент, когда Роан окликает: "Ну что, готова, детка?"

Я оборачиваюсь, одновременно раздраженная тем, что он хочет уйти, как только я его нашла, и озадаченная тем, что это Бейб. Я бросаю на него взгляд, и он отвечает мне наглой ухмылкой, высунув язык из щеки. Я знаю, что не могу получить никакой реальной информации, просто взглянув на коробку, поэтому быстро делаю снимок и направляюсь в его сторону.

Я следую за ним к машине, припаркованной на другой стороне дороги, откуда хорошо виден магазин, и пересаживаюсь на пассажирское сиденье. Несмотря на то что мы никуда не едем, его рука инстинктивно обвивается вокруг рычага переключения передач. Благодаря венам и изгибу костяшек его пальцев татуировка в виде роз и шиповника кажется почти трехмерной, осязаемой. Просто видя ее на рычаге переключения передач, я могу легко представить, как она будет выглядеть на чьей-то шее, одновременно призрачная и опасная.

Роан откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Я смотрю на него, пытаясь понять, что увидела кассирша. Легко заметить, что он красив. Сильная челюсть, длинные темные ресницы, вплоть до небольшой россыпи веснушек на щеках. Добавьте к этому татуировки, и он становится объективно потрясающим, если не сказать немного пугающим. Я не могу удержаться от смеха. "И что теперь, детка?"

Его голова по-прежнему откинута назад, но он смотрит на меня краем глаза, и на его губах появляется намек на ухмылку. "Я не очень хорошо выкрикнул твое имя".

В его словах есть смысл, но он невелик. "Если ты собираешься называть кого-то малышкой, то это должна быть она". Я дергаю головой в сторону магазина. "Меня пригласят на свадьбу?"

Я тут же пожалела о сказанном. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть прямо на меня, и медленно смачивает нижнюю губу кончиком языка. "Ревнуешь, дорогая?"

"Я даже не собираюсь удостаивать его ответом", — хмыкаю я, но внутри меня все горит от смущения, как у проклятой школьницы, которую застали за тем, что она нацарапала инициалы своего приятеля. Отвернувшись от него, я снова смотрю на его татуировку. Отчаянно пытаясь сменить тему, я спрашиваю: "Что это за четки? Ты не производишь впечатление молящегося человека".

Он снова смотрит в окно, фотографируя мать с малышом, входящую в магазин. "Я не молюсь".

"Хорошо, тогда зачем?"

Его подбородок медленно поворачивается ко мне, а в глазах плещется жар. Тепло, которое, как я чувствую, поселилось глубоко в моем животе. Он говорит тем же бесстрастным тоном, что и отвечал мне, но нет ничего сухого или безэмоционального в том, как он смотрит на меня своим яростным взглядом и говорит: "Потому что, когда мои руки окажутся на твоем горле, я буду тем, кому ты будешь молиться.

…Господи, помилуй…

Этот шутник не понимает, что такое "чувствительность ко времени"? Мы сидим в машине у магазина уже большую часть часа, и я готова биться головой о приборную панель. Роан тщательно фотографирует и записывает всех, кто приходит и уходит, но за холодильником пока никто не приходил. "Как думаешь, он знает, что это ловушка?"

Роан отвечает, не глядя в мою сторону. "Может быть".

"Так, может, мы просто теряем время, сидя здесь весь гребаный день?" простонала я.

"Это все, что я делаю последнюю неделю. Ты здесь уже" — он сверяется с часами