— Он всегда хотел денег по-быстрому слепить и не работал никогда нормально. Ждал, что деньги ему на голову свалятся, — ответила Оксана.

— А мне недавно Леха сказал, что много денег скоро заработает, я еще очень удивилась тогда, — снова вклинилась Ирина.

— Когда он это сказал? Он работу нашел новую? — сделала я охотничью стойку.

— Нет, работу он и не искал, — ответила Прядилина.

— Насчет работы не знаю, но я его на прошлой неделе у нас во дворе встретила, он шел такой счастливый, улыбался весь. Я спросила его, что за праздник. Леха мне ответил, что скоро у него много денег будет, он наконец-то свалит из нашей вонючей дыры. Что теперь-то заживет по-королевски, — сказала Ира.

— А вы не спросили, откуда деньги возьмет?

— Он хмыкнул что-то, типа грешки молодости надо оплачивать или что-то в этом духе.

— Грешки молодости?

— Ага.

— Ой, грешков у него точно много было, сколько у нас в городе девок Леха перепортил, — добавила молчавшая до этого Ольга Мещерская.

— А ваша начальница не пришла на похороны Алексея? — спросила я у Ольги.

— Нет, Юлька Колчина его терпеть не могла, она всегда его презирала. А теперь, когда она у нас богатого папика себе нашла, так и особо знаться с нами не хочет. Видела я этого ее Володю, толстый боров такой, в министерстве нашем работал, а теперь вот турнули недавно, а она все понты кидает, нос воротит. Я Юльке сказала про гибель Алексея, она хмыкнула: «Собаке — собачья смерть».

Оксана Прядилина тихонько заплакала.

— Да, видать, она его сильно не любила, Юлька.

Ветер становился все сильнее и пронизывающе.

Атмосфера на кладбище становилась все мрачнее и мрачнее.

Я машинально разглядывала периметр, думая об убийстве Алексея. Я была абсолютно уверена, что это убийство, а не несчастный случай, как заявили в полиции.

Внезапно я уловила какое-то мимолетное движение за соседним памятником. Это привлекло мое внимание, на соседней кладбищенской аллее кто-то стоял и внимательно смотрел и слушал нашу неторопливую беседу.

Я что-то буркнула на прощание девушкам и сделала несколько осторожных шагов к незнакомцу.

Тот вздрогнул.

Худенькая фигура, спортивная куртка, капюшон надвинут на голову, лица совсем не разглядеть. Но, слава богу, на ногах не белые кроссовки, а какие-то черные туфли.

Неужели мне так катастрофически повезло и прямо сейчас я смогу поймать подозреваемого?

Только этого подозреваемого еще нужно было поймать!

Уловив мое движение в его сторону, незнакомец сорвался с места и рванул, как шустрый заяц, от меня.

Я — следом.

Если бы кто-то увидел нас в этот момент, то застал бы удивительное, я бы сказала, фееричное зрелище — мы неслись по кладбищу, перепрыгивая через надгробия, оббегая кресты и могилы.

Ветер и дождь хлестал по щекам.

Незнакомец несся от меня, как будто за ним бежала не приятная симпатичная блондинка, а все черти ада во главе с самим Люцифером.

Мы бежали через все кладбище, но вскоре я заметила, что незнакомец начал сдавать. Он бежал неправильно, не держал темп, не следил за дыханием.

Я же благодаря усиленным и постоянным тренировкам могла бежать еще долго, а парнишка уже снижал скорость, держался за бок.

Я загнала его в дальний угол кладбища. С одной стороны была глухая кирпичная стена, а с другой — могила некой Степановой Надежды Потаповны 1912 года рождения. Старушка умерла своей смертью много лет назад, но сейчас даже после смерти смогла оказать мне услугу — остановить парня.

Незнакомец оказался загнанным в угол, ему некуда было деваться. Он смотрел затравленным зверьком из-под капюшона темной спортивной куртки.

Дождь и ветер хлестали в лицо.

Кладбище — отнюдь не место для пробежек, тем более таких экстремальных.

— Так и будешь от меня бегать? Я не кусаюсь. Поговорим? — спросила я.

Незнакомец тяжело дышал и держался за бок.

Я подошла поближе и стянула капюшон с головы.

На меня смотрела молодая девушка, подросток — на вид лет пятнадцать-четырнадцать. Лицо у нее заплакано, разводы от туши прочертили две черные полоски по щекам.

Я совсем не ожидала увидеть девочку здесь, ведь я гналась за убийцей.

Я думала, что за убийцей.

— Как тебя зовут? — уже тихо и миролюбиво спросила я ее.

— Лена, — прошептала девочка и снова принялась плакать.

— Вот что, Лена, пошли со мной, поговорим, я тебя не обижу. Пойдем чайку попьем, согреемся.

Лена неопределенно пожала плечами, я расценила этот знак как согласие.

Я приобняла девчонку за плечи, она вся дрожала. Наверное, не столько от холода и пронизывающего дождя, сколько от страха.

Мы спокойно прошли через все кладбище, никого не встретив на пути, вышли через ворота и сели в мой припаркованный неподалеку автомобиль.

В машине я включила печку на полную мощь, чтобы девочка хоть перестала дрожать и мерзнуть.

Мы быстро приехали в кафе «У бабы Глаши».

Я заказала сладкий крепкий чай, два куска шарлотки — сейчас сладкие и лишние калории нам двоим не помешают.

Лена перестала дрожать и шмыгать носом, она пила горячий чай, а я ее разглядывала.

Это я вначале на кладбище подумала, что девчонке лет шестнадцать.

Сейчас, разглядев ее получше, я поняла, что ей лет тринадцать максимум. Яркий макияж был сделан девочкой, чтобы прибавить себе пару годков.

Сейчас, умывшись в туалете и пригладив волосы, Лена выглядела по-детски беззащитно. На убийцу, задушившую высокую и спортивную актрису Дятлову в лифте, она явно не тянула.

— Рассказывай, — когда девочка немного успокоилась, попросила я.

— Что рассказывать? — снова шмыгнула носом Лена.

— Все рассказывай! Что делала на кладбище? Почему от меня убежала?

— Я хотела… Я хотела с Лешей попрощаться, — Лена снова заплакала, буквально навзрыд.

— Так, успокаиваемся. Откуда ты знаешь Алексея? Лешу.

Лена грязным платком вытерла глаза и ответила:

— Леша. Он… Мы с ним… Я люблю его… Он умер…

Последние слова она просто провыла, Лена сильно рыдала, опустив голову на руки.

— Любишь его? А он знал, сколько тебе лет?

— Это не важно, мой возраст. Мы любим, любили друг друга.

Чтобы снова опередить ее истерику, я задала новый вопрос:

— Лена, где ты живешь? Может быть, позвонить твоей маме, родителям?