будет семейная жизнь с этим блестящим человеком? А с этим – спокойным и скучным? Сознание порождает фантазии, пропитанные эмоциями, которые побуждают нас выбрать план, работающий на наши гены – ну и, возможно, на нас тоже.

Способность строить мысленные модели для прогнозирования альтернативных вариантов будущего позволяет нам преследовать более крупные и более долгосрочные цели, чем любому другому биологическому виду. Наши стратегии часто строятся на сложных социальных взаимоотношениях и требуют нелегких решений. Особенно тяжело дается решение отказаться от крупного проекта, который терпит фиаско. Стоит ли стиснуть зубы и продержаться еще годик с потрясающим человеком, который никак не нагуляется? Имеет ли смысл еще раз попробовать пройти отбор в баскетбольную команду в этом году? Правильно ли будет заговорить сейчас о повышении? Что толку дальше возиться с «Фордом Тандерберд» 1955 года, если мотора все равно нет? Целесообразно ли продолжать поиск генов, кодирующих шизофрению? Мы постоянно разрываемся между множеством разных проектов и конфликтующих друг с другом стратегий. Антрополог Робин Данбар убедительно доказывает, что этим объясняется наличие у нас большого мозга[228].

Хотя многие цели универсальны, уникальных среди них тоже немало. Ценности и характеры у людей отличаются величайшим разнообразием, поэтому, чтобы предсказать, какие именно эмоции у человека вызовет новая информация, необходимо знать его ценности, цели, проекты и стратегии. Важное открытие в области изучения эмоций: они обусловлены тем, как мы оцениваем получаемые сведения с точки зрения личной значимости[229],[230],[231]. Бледная тень второй полоски в тесте на беременность вызовет слезы отчаяния у девочки-подростка и слезы радости у женщины, которой уже несколько лет не удается зачать.

Эта концепция бесконечно далека от грубых стимульно-реактивных моделей. Она подразумевает не только сложное и тонкое социальное научение и обработку информации, но и истолкование смысла получаемых сведений с точки зрения способности продвигаться к намеченным личным целям с использованием собственных, присущих лишь данному индивиду стратегий. Такие жизненные ценности, как здоровье, деньги, статус, достойная пара, котируются у разных людей совершенно по-разному. Для кого-то главное – финансовое благополучие, кому-то важны любовь и добрые поступки. Различаются не только ценности, но и социальные стратегии, которыми мы пользуемся, пытаясь эти ценности обрести. Один будет добиваться общественного влияния щедростью, другой станет душой компании, третий будет держать всех в страхе. Первые двое постараются не проявлять эгоизма, третий будет избегать проявлений жалости и сочувствия. Даже у одного и того же человека цели могут меняться со временем, поэтому одни и те же сведения будут вызывать у него совершенно разные эмоции на разных этапах жизни. Та самая бледная тень второй полоски, допустим.

Некоторые считают, что эволюционное представление об эмоциях предполагает абсолютно беспристрастный взгляд на человеческое поведение. Однако эволюционный подход не только не требует считать всех людей одинаковыми, но и побуждает уделять пристальное внимание надеждам, мечтам, страхам и многочисленным индивидуальным особенностям каждого из нас.

Управление эмоциями

Есть люди чересчур эмоциональные, а есть такие, которых ничем не прошибешь. Особенно резко такие крайности обнажаются в браке. Как-то раз ко мне обратились супруги, измученные бесконечными конфликтами, которые длились все двадцать лет их семейной жизни. Муж – управляющий местным отделением банка. Жена – художник-график. Он влюбился в нее с первой встречи в институтской библиотеке прекрасным пятничным вечером. «Она была просто умопомрачительна. Она помогла мне вылезти из скорлупы. Но ее невозможно убедить разумными доводами», – говорит муж. «Я тогда выпила пару бокалов, – вспоминает жена. – Я-то надеялась отловить студента-финансиста, а поймала видите кого – ходячий арифмометр!» Вместе они часто принимают отличные решения, но успевают возненавидеть и процесс, и друг друга. Прогнозы на будущее не оправдались у обоих. Самообман, порожденный романтическими иллюзиями, возносит на седьмое небо, но работает больше на наши гены, чем на нас.

Кто-то будет несколько дней гадать, что означала вскинутая бровь собеседника (которая на самом деле могла дернуться совершенно случайно), а кто-то и прямое оскорбление пропустит мимо ушей. Кто-то радостно хватается за любую, даже крошечную благоприятную возможность, а кто-то и ради редкого шанса, который сам плывет в руки, пальцем не пошевельнет. Обе крайности имеют свои издержки. Темпераментные и бурно реагирующие, легко загораясь новыми идеями, то переключаются с одного незаконченного проекта на другой, то, утратив веру в собственные силы, попросту не замечают новых возможностей. А непрошибаемые и хладнокровные ни возможностью по полной воспользоваться не способны, ни надежно защититься от грозящий опасности. Чем обусловлен такой широкий диапазон реакций? Скорее всего, тем, что у всех эволюционная приспособленность примерно одинакова. Не существует эталонного варианта нормального генома, как не существует эталонного варианта нормального психотипа.

Нам всем нелегко бывает избавиться от мучительных эмоций. И мучительны они не просто так: терзания необходимы, чтобы мотивировать попытки изменить ситуации, вызывающие эти эмоции, выкарабкаться из них и избегать их в дальнейшем. Однако изменить положение дел к лучшему или выпутаться из ситуации не всегда удается. Человек, который, как ни старается, не может вытащить ребенка из трясины наркозависимости или вылечить смертельно больную жену, все равно терзается бессмысленными душевными муками. Терзания настигают нас и в более обыденных ситуациях, поэтому желание контролировать эмоции – вполне понятная цель. Стратегиям управления эмоциями посвящены десятки книг и статей[232]. В большинстве из них в качестве основного способа предлагается менять образ мышления или учиться менять отношение к ситуации. В одних главный упор делается на притупление самих эмоций – путем тренировок, за счет переключения, медитации, психотропных препаратов. Другие призывают пытаться во что бы то ни стало изменить ситуацию.

Кроме этого, есть и самая распространенная и эффективная стратегия – просто подождать. Ситуация изменится. Эмоциональная пелена спадет. Гнев уляжется. Оказаться навсегда прикованным к постели – это трагедия, а выигрыш в лотерею – невероятная радость, однако субъективный общий уровень благополучия стремится обратно к привычному, к тому, который был до несчастного случая или крупного выигрыша[233]. Мы всю жизнь гоняемся за пряниками и пытаемся избежать кнута. Мы парим на крыльях, добившись успеха, а потерпев неудачу, падаем духом – но все это ненадолго. Затем включается «психологический иммунитет», и мы оправляемся от удара гораздо быстрее, чем ожидали[234]. Возможно, так происходит потому, что средний исходный уровень субъективного благополучия, как и степень эмоциональности, не особенно влияет на приспособленность. Гораздо важнее – способность должным образом реагировать на смену обстоятельств.

Аффективные расстройства

Принципиально важная основа, которой нам отчаянно не хватает, чтобы разобраться с аномальными эмоциями, – эволюционная точка зрения на нормальные эмоции. Любая реакция организма может засбоить. Самые очевидные варианты таких сбоев – либо слишком слабая реакция, либо чрезмерная.