– Ты что, глухонемой?

Отвечать тому не пришлось, поскольку, воткнув «пуговки» себе в уши, Пиночет сразу же погрузился в прослушивание… и громко причмокнул от удовольствия, сразу распознав зазвучавшую в ушах музыку.

– Вне всякого сомнения, это «Картинки с выставки», если я кое-что кумекаю в приличной музыке.

Пиночет не ошибся: он действительно услышал одну из композиций из третьего альбома группы ELP, как известно, записанного на концерте в Ньюкасле в 1971 году. От себя могу добавить, что мне при встрече рассказал Пиночет, когда мы столкнулись в фойе ДК Ленсовета: именно с этого альбома и началось его знакомство с творчеством ELP – в свое время необычную рок-интерпретацию фортепианного цикла Мусоргского откровенно по-пиратски включили в программу Ленинградского радио «Ваш магнитофон». Была такая популярная радиопередача в середине 70-х.

Но пора было брать инициативу в свои руки. Когда Игорь вернул наушники Шульцу, я его спросил:

– На концерт «Кино» приехали в Ригу?

– А ты откуда знаешь?

– Нетрудно догадаться – весь город оклеен их афишами.

И тут Пиночет разоткровенничался, попутно представив своего приятеля Сергея, сказал, что он – друг музыкантов из рижской команды «Т.В.И.Н.», которая будет играть на разогреве у «Кино», так что проблем с проходом не будет.

– Может, и нам подсобите? – нахально спросил я.

Пиночет замялся:

– Да у нас самих пока все на воде вилами писано…

На что я попёр на него танком:

– Ой, да не смеши меня, Игорь! Чтобы лучший друг Витьки к нему на концерт не попал – такого быть не может. Деньги-то у нас есть, спокойно можем купить билеты сами, но мы хотим у Цоя автограф взять. И тут без тебя никак не обойтись! Помоги, будь другом, а я отблагодарю тебя пластинкой Vanilla Fudge.

Пластинка, которую до сих пор Пиночет держал в руках, и решила дело. Мы договорились встретиться перед концертом у входа на стадион «Даугава». На том и распрощались: те поторопились к выходу, а мы вовремя спохватились и сделали вид, что подождем-поищем прибывшего из Питера мифического товарища. Выждав паузу, мы с чувством выполненной задачи тоже удалились с вокзала.

Как же я был доволен, что избавился от отягощавшей меня пластинки: полдела сделано – наконец-то она оказалась у настоящего владельца, и это очень обнадеживало. События развивались по сочиненному мною сценарию, хотя, по правде говоря, на самом деле он просто соответствовал происходившему в прошлом времени, в смысле – будущем, конечно.

На площади мы в нерешительности остановились: куда отправиться? До концерта палкой было не добросить, и я спросил Шульца:

– Что делать будем?

– Пойдем на обед к моей матушке.

– Ты что, Шульц, с дуба рухнул?

– А что такое, чувачок? – раскудахтался Шульц. – Уж и пошутить нельзя!

Шутки шутками, а заморить червячка не мешало бы, что-то я и вправду проголодался, да и Шульц тоже. Без лишних разговоров он потащил меня в кафе Luna, куда часто наведывался. Как раз к открытию. Несмотря на ранний час, мы решили отобедать. Как и прежде, направились по бульвару Райниса в сторону Памятника Свободы. Афиша «Кино», само собой, была на прежнем месте, такие же – без фотографии группы, яркие, черно-желтой расцветки и потому бросавшиеся в глаза, я заметил еще в нескольких местах официальной расклейки.

Вот и «конечная точка прибытия», расположенная в доме № 18 по улице Падомью, в том самом красивом четырехэтажном здании в стиле модерн, у которого мы недавно наблюдали сборище националистов. Теперь никаких толп не было, окна на верхних этажах плотно захлопнуты, и в обе стороны по Падомью беспрепятственно курсировали трамваи. Пройдя мимо закрытого на летний сезон гардероба, мы поднялись по лестнице на второй этаж, где, собственно говоря, и располагалось кафе. «Луна», в отличие от «Шкафа», мне понравилась – светло, уютно и довольно милый интерьерчик, исполненный по нехитрым законам минимализма в черном металле: невысокие столики на тонких ножках, не очень широкие, но и не слишком узкие, такие же стулья с ажурными спинками из черненого металла. Юная официантка в темной одежде, облаченная в белоснежный кружевной передник и такой же кружевной кокошник на белокурых кудряшках, с улыбкой пригласила войти. Мы выбрали столик в конце зала у окна с красивым видом на сквер и оперный театр. Официантка вручила нам меню черного цвета с тисненым фирменным желтым логотипом и романтическим рисунком – цветущая девушка с распущенными длинными волосами в платье до щиколоток стоит босая на фоне бескрайнего звездного неба и полной луны. Само меню являло собой два машинописных листа с перечнем блюд – первых и вторых, а также закусок, десерта и напитков, отпечатанных на пишущей машинке на двух языках: слева – по-латышски, справа – по-русски. Количество предлагаемых блюд еле-еле дотягивало до двадцати, по современным меркам – не густо. Мы оба заказали одно и то же: Шульц, как постоянный посетитель заведения, рекомендовал на закуску яйцо под майонезом, мясную солянку – на первое, на второе – фирменный бифштекс «Луна», политый яичницей-глазуньей, на десерт – мороженое пломбир с орехами и для поднятия тонуса по две сотки португальского портвейна.

За неспешным обедом я поинтересовался у Шульца, откуда тот берет деньги на прожигание жизни. Выяснилось, что он – завсегдатай рижских букинистических магазинов, по-тихому от матушки распродает книжные шедевры из обширной библиотеки дедушки, известного профессора истории, уже умершего.

– Иногда фарцовкой промышляю, так, ради спортивного интереса, что в руки попадет, то джинсы толкну, а то и пласты, – добавил Шульц и показал в окно на противоположную сторону бульвара Бривибас, который теперь носил название Ленина, как вы понимаете, последний год в своей истории, только об этом никто, кроме меня не догадывался. – Видишь, там, у перекрестка, стоят уличные часы оригинальной башенной конструкции, этакие вокзальные часы в миниатюре… Только вот не пойму, куда делась привычная надпись с их рекламного столба?

– Что за надпись?

– Да самая простая из трех букв – «мир», написанная на его четырех гранях соответственно на четырех языках – русском, английском, немецком и латышском, а теперь там – хрень какая-то. Отсюда даже не разобрать… Что еще за удивительные метаморфозы такие? – не мог уняться Шульц.

Мне же было ясно – очередной кивок времени, случавшийся на моих глазах уже не единожды за время путешествия, и к этому нужно быть постоянно готовым. Но Шульц продолжал объяснять:

– А дальше от часов стоит колоннадный киоск, – я взглянул в ту сторону, – с виду всамделишный древнегреческий храм, только, конечно, раз в сто меньше – надо же, газетами там торгуют! – так вот, справа под ним находится подземный туалет. Там, конечно, запах неважнецкий, но, как говорится, а точнее, как говорили древние римляне, получая плату за пользование общественным туалетом, «деньги не пахнут»… Вот там все и совершается, кучкуется рижская фарца, а по вечерам здесь в «Луне» просаживают заработанную капусту, обмывают сделки.