красивая бровь изогнулась, а руки скрестились на внушительной груди.

— Решила не ходить и не смотреть со стороны. Не лезть в голову, как делаешь это ты.

— Может быть, мне просто неинтересно.

— О, поверь, тебе интересно. Иначе зачем столько времени проделывать все эти попытки прочесть меня.

— Я люблю играть.

— Не заиграйся, ведьма.

Она была поражена всего секунду. Затем лицо приобрело тот же скучающий вид.

— Долго он терпел. Я ожидала раньше тебя увидеть с подобным заявлением. И раз уж ты в курсе, должна понимать, что я не враг.

— Правда? Ты остаешься врагом автоматически, пока я не пойму твоих целей.

— Ты не веришь своему истинному?

— Верю. Ему я верю всецело. Тебе, — указала на нее пальцем, — нет. Чего тебе надо?

— Не поверишь. Но мне от тебя ничего не надо.

— Сиара, это больше не шутка. Алан убежден в том, что ты просто ведьма. Он считает себя обязанным хранить твой секрет. Но мне плевать на тебя. И если я посчитаю тебя угрозой моим детям или стае, Дарен, оторвет твою голову от тела и сожжет.

— Ты угрожаешь мне, волчица?

— Угрожаю. И говорю это прямо в твои глаза.

— Смело, однако. Впечатлила. Но чтобы не тратить слов впустую, подумай о том, что я дала вам больше информации, чем ваши записки.

— О да, как же это все подозрительно. Знаешь обо всем так много, что невольно задумываюсь, а откуда? Возраст? Чушь.

— А ты уверена, что знаешь сколько мне лет.

— Двести? Триста? — пожимаю плечами, но она начинает смеяться, и я осознаю ошибку. Ей больше. Гораздо больше.

— Дитя, — вдруг ее голос стал другим, будто говорила взрослая женщина, а не двадцатипятилетняя девушка, — просто береги свое потомство, и свою семью, остальное сделает стая.

— Кто ты такая, Сиара? — отчего-то стало не страшно, а скорее интересно.

— Не чужая, — с этими словами она развернулась и побежала в лес, обернувшись черной волчицей.

Я осталась стоять на месте, размышляя о ней и словах, которые не сказали ничего конкретного, но одновременно с этим, вызвали интерес.

Рядом послышалось тонкое рычание и, обернувшись, я увидела волчонка.

Он кружил рядом с белкой, которая сидела на дереве и, в свою очередь, смотрела на него с интересом.

Полагаю, он отрабатывал свой голос. На крыльце дома сидела женщина и периодически поглядывала на него. Скорее всего, бабушка малыша.

— Что тут у нас? — спросил Алан, подойдя откуда-то сзади.

— Кажется, он пытается ее прогнать, — ответила с улыбкой ему.

— Малкольм, — окликнул волчонка муж и пригрозил ему пальцем, когда тот повернулся. — Не надрывай горло, иначе завтра будешь хрипеть.

Он кивнул ему и побежал ближе к дому.

— Я до сих пор не запомнила всех жителей.

— Успеешь. Лучше скажи, что ты здесь делала одна? — он посмотрел сурово и обеспокоенно.

— Гуляла, — ответила, решив не рассказывать о разговоре с его «подругой».

Да только мой муж научился читать меня с лету.

— Мило, а теперь правду. Или я накажу тебя на глазах, миссис Шепард.

Обернулась назад и заметила, как та самая женщина на крыльце смотрит заинтересованно в нашу сторону, но тут же продолжает читать книгу.

— Не посмеешь этого сделать, ты…

— Проверим? — он шагнул ко мне и заслонив от глаз, начал задирать мое платье спереди и как только пальцы коснулись моих трусиков, я отпрянула.

— Ты сумасшедший, Алан Франко. Прекрати.

— Прекрати утаивать от меня что-либо, — снова подошел ко мне и на этот раз просто опустил руки на мой выпирающий живот.

Дети тут же стали ворочаться и пытаться приблизиться к отцу.

Такая связь невероятна и удивительна. А наш сын и правда поразительно силен.

— Ты подумаешь, что по-прежнему жуткая ревнивица.

— Подумаю и скажу, что мне это нравится, если не способствует тому, что ты можешь перестать мне доверять.

— В том и дело, я верю. А ей нет.

— Дара, — он догадался, о чем я говорю и, протерев ладонями лицо, посмотрел снова в мои глаза. — Зачем?

— Прости, я не хотела рассказывать о том, что знаю. Но она меня спровоцировала вновь, и я даже не поняла, как стала идти за ней следом, пока не сказала остановиться.

— Что ты ей сказала?

— Спросила кто она такая. Потому что ее познания даже для ведьмы сильны и глубоки.

— А она?

— Советовала беречь детей. И что она не чужая.

— Ясно, пойдем домой. Мама позвала к столу.

— Ты сегодня ночью снова пойдешь в патруль?

— Да. Сейчас все мужчины нужны для защиты.

— Почему не рассказываешь ничего?

— Время неспокойное, милая. Просто мера предосторожности, — отвечает, как обычно.

— Врунишка.

— Прости, — обнимает за талию и аккуратно ведет к дому. — Просто знай, что я защищаю тебя и клан.

— Знаю, но мне не по себе от этого.

Дома Лиана первым делом поздоровалась с внуками, как обычно это делает, положив руку на живот и закрыв глаза.

— Чай?

Травница она волшебная. Не знаю, что она конкретно мне дает, но такой чай я полюбила и никогда не отказываюсь. Он придает не только спокойствие, но и силы восстанавливает, так как дети очень много энергии забирают у меня.

— С удовольствием.

До вечера мы с Аланом были в городе. Он заскочил в местные магазины нашего клана по поручению отца, а дальше мы накупили много всего требующегося нашим волчатам.

Остался всего месяц с небольшим, поэтому мы откладывали до последнего, но сегодня не выдержали.

За эти месяцы мы также начали ремонт в нашей хижине в лесу.

Определились с детскими, главной спальней. И сделали дополнительную игровую.

Еще пришлось поставить забор, чтобы малыши не убегали далеко в лес, потому что мы не в поселении со всеми будем жить первое время. Нам захотелось это время первые годы, провести отдельно. Своей семьей. Потом, разумеется, придется вернуться. Там школа и социализация для сына и дочери.

Но главной причиной нашего отдельного существования была сила нашего сына. Мы не можем рисковать, так как не знаем, что ждать от него. Как сильно он будет отличаться от других детей? Что будет ему подвластно?

Множество вопросов мелькали перед нами и ответить на них мы сможем, только когда я рожу.

— Ты уже пошел? — грустно смотрю на то, как Алан надевает все черное на себя.

— Я вернусь очень скоро, — целует в губы, обнимая за плечи.

— Береги себя.

— Обещаю. А ты не засиживайся и ложись спать.

— Только немного с мамой поговорю.

— Хорошо, — собирается выйти, но резко возвращается и снова целует ненасытно и глубоко, завладевая моими губами.

Я знаю, что он не рассказывает настоящей причины. Отец тоже по ночам уходит, сказала мама.