Харальд вернул отцу щит. Тот повесил его на левую руку, а правой во всю ширь распахнул дверь. Где-то здесь должен быть еще один стражник, в этом Торгрим не сомневался. И точно, тот как раз поднимался с небольшой лавки, и на лице его было написано то же самое полусонное раздражение. Торгрим оглушил его ударом щита по голове и перешагнул через упавшее тело, а шедший следом за ним Харальд прикончил стражника тем же способом, которым его отец расправился с первым.

Итак, они проникли внутрь крепости. Торгрим двинулся вдоль стены, стараясь держаться в тени, обшаривая взглядом небольшой поселок во внутреннем дворе форта Клойн. В тусклом свете луны, которую то и дело закрывали облака, он разглядел смутный и грозный силуэт башни и спросил себя, а не заперлись ли люди внутри, воображая, что находятся в безопасности, и не втянули ли лестницы сквозь высокие двери сразу же после того, как тяжеловооруженная пехота покинула город. Насколько он мог судить, в башне запросто поместился бы весь Клойн. До сих пор ему попались лишь два ирландца. И оба были уже мертвы.

Он двинулся дальше, быстро и осторожно, ступая совершенно бесшумно. И вдруг до его слуха донесся какой-то странный скребущий звук, который могла бы издавать мышь или крыса, только более громкий, и, казалось, он раздавался где-то совсем рядом. Торгрим остановился и обернулся. Нордвалл Коротышка грыз край своего щита, пытаясь удержать себя в руках. Торгрим заметил, что и остальным берсеркам становится все труднее владеть собой. Харальд тоже обратил на это внимание и метнул на отца выразительный взгляд, словно бы говоря: «Не представляю, что мы будем дальше с ними делать…»

— Терпение, ребятки, терпение, осталось совсем немного, — громким шепотом произнес Торгрим и двинулся вперед.

Он видел, как по верхнему краю стены, в двадцати футах у них над головой, расхаживают вооруженные люди, но они смотрели наружу, в темноту, а не на внутреннее пространство городка. Да и с чего бы им смотреть в другую сторону?

Норманны шли быстро. Торгрим едва не упал, наткнувшись на редкую изгородь из жердей, обозначавшую границу чьей-то собственности. Примерно в двухстах футах от стены он различил круглую деревянную постройку — должно быть, жилище какого-то крестьянина, увенчанное конусообразной соломенной крышей. Он остановился и вновь осмотрелся, пытаясь определить свое местоположение. Отсюда он мог разглядеть около десятка одинаковых домиков, каждый из которых был окружен клочком возделанной земли. Диаметр форта составлял примерно четверть мили, и, по расчетам Торгрима, крепостные стены могли вместить от двух до трех дюжин подобных домишек, включая высокую деревянную церковь, очертания которой он разглядел справа от башни.

Город по центру рассекала широкая дорога, и Торгрим на мгновение заколебался, а не пойти ли по ней в открытую, с таким видом, словно они имеют на это полное право. Иногда лучше всего прятаться на открытом месте. Но, немного поразмыслив, он все-таки решил не рисковать. Вместе этого он перевалился через изгородь на другую сторону. От удара о землю его грудь пронзила острая боль, и он понял, что разбередил рану. Двинувшись дальше, он услышал, как остальные последовали за ним.

Еще один забор. Они перебрались через него, и вдруг Торгрим услышал звук, которого боялся больше всего и которого с замиранием сердца ожидал с той самой минуты, как только они вошли в маленькую дверь, оставив за собой мертвого стражника. Неподалеку раздалось глухое и угрожающее рычание, пока еще слишком низкое, чтобы взывать тревогу, но становившееся все громче.

— Проклятье! — свистящим шепотом выругался Торгрим.

Одним слитным движением он сунул в ножны кинжал и обнажил Железный Зуб. Не успело лезвие сверкнуть в тусклом лунном свете, как рычание перешло в громкий заливистый лай, недвусмысленно говорящий о том, что опасность близка.

«Надеюсь, эта чертова тварь сидит на привязи», — подумал он, ускоряя шаг. Но, к несчастью, пес оказался на свободе. Он уже несся к людям от ближайшего домика, причем в темноте виднелся только его гигантский силуэт и оскаленные зубы. Примерно за десять футов до одного из берсерков по имени Йокул он взвился в прыжке, но все его усилия привели лишь к тому, что в полете его встретил меч Йокула, вспорол ему брюхо и отшвырнул его в сторону.

Своим надсадным лаем псина, однако же, разбудила все окрестных собак. Сначала отозвались те, что охраняли покой близлежащих домиков, но потом проснулись и принялись вторить им собаки уже всей деревни, так что вскоре викингам стало казаться, будто на них ополчились все псы Западного мира.

— Сколько же… чертовых… собак… держат… эти чертовы… ирландцы? — захлебываясь словами, прошипел Старри.

— Идем дальше. Нам нельзя терять времени, — в полный голос произнес Торгрим, поскольку таиться уже не имело смысла.

Перепрыгнув через ближайшую изгородь, он пробежал через дворик и устремился к следующему частоколу. Теперь сквозь лай собак он явственно различал уже и людские голоса, а в разных концах поселка один за другим вспыхивали факелы.

Впереди показались главные ворота, подсвеченные огнем костров, разведенных по обе стороны от них. Рана в груди отзывалась острой болью на каждый его шаг, и он уже чувствовал, что туника начинает намокать от крови. Кольчугу он надевать не стал, как и Харальд, поскольку ирландцы кольчуг не носили и характерный металлический лязг ее звеньев выдал бы их с головой. Впрочем, сейчас, на бегу, с трудом переводя запаленное дыхание, он ничуть не жалел об ее отсутствии.

— Берегитесь собак! — не оборачиваясь, крикнул он. — Сейчас они спустят их с привязи!

Ирландцы знали лишь то, что внутри крепости оказались чужаки, но сколько их и где они находятся, они еще не выяснили. «Вместо того, чтобы организовать оборону, они пока что ограничатся тем, что спустят на нас собак, — решил Торгрим, — чтобы те обнаружили неприятеля и заставили его залечь». Именно так поступил бы на их месте и он сам.

Они находились уже в футах пятидесяти от ворот и бежали по открытому месту безо всяких заборов и изгородей, когда их наконец заметили стражники на стенах. Торгрим не знал ни слова по-ирландски, но заполошные крики, отчаянные жесты и щелчки накладываемых на тетиву стрел говорили сами за себя.

До ворот оставалось тридцать футов, когда Торгрим увидел собак. Их было не меньше десятка, они мчались с разных сторон, распластавшись в беге, захлебываясь лаем и лязгая клыками.

Молот Тора! Он не хотел останавливаться, пока они не доберутся до главных ворот и не распахнут их. До той поры о помощи главных сил приходилось только мечтать. А еще они не могли позволить, чтобы стражники преградили им путь к воротам. Но если они и дальше будут бежать, то собаки просто догонят их и разорвут на куски.

— Стена щитов! Делаем стену! — закричал он, пытаясь остановиться и пробежав по инерции еще несколько шагов.

Едва он успел вскинуть свой щит, как одна из собак прыгнула прямо на него, оскалив клыки. Из ее распахнутой пасти летела пена. Он принял ее на щит и отшвырнул в сторону, одновременно рубя мечом другую. Он надеялся, что его люди успеют образовать нечто вроде оборонительного круга и, быть может, даже отступить к воротам, не подпуская к себе собак.